— Благодарю вас.
— Нефть бесспорно сыграет еще большую роль в борьбе за независимость. Я имею в виду арабскую нефть, — заявил Петер.
Египтянин взглянул на него своими блестящими глазами и промолчал.
— Я заметил, — невозмутимо продолжал Петер, — что египтяне, с которыми мне приходилось встречаться; страстно любят свою родину. Чем вы это объясняете?
— В тысяча девятьсот девятнадцатом году, когда кончилась первая мировая война, мы были юношами. И мы видели, что наши старшие братья подвергаются тому, что мы называем колониальным гнетом. Мы видели, как британские солдаты убивали египтян только за то, что они требовали национальной независимости.
Нечто подобное они слышали уже в Суэце.
— В университете, — добавил директор, — мы поняли, что губернаторам короля, властвующей династии и некоторым господам из администрации безразлично, будет наша страна свободна или нет. Но мы, египтяне, народ свободолюбивый, мы хотим, чтобы вся страна в целом и каждый человек в отдельности были свободны.
Он помолчал.
— Мы хотим, — сказал он, — чтобы по каналу свободно могли проходить суда всех стран. Но канал— часть Египта, и Египет может быть свободен только в том случае, если он управляет каналом.
Они поехали назад, в Каир, по той же хорошей, асфальтированной дороге, затененной деревьями, вдоль пресноводного канала, мимо полей и лугов, через деревни и городки.
У одной из деревень вплотную к дороге пахал феллах. Плуг тащили два буйвола со странно изогнутыми рогами, будто стилизованные.
«Природа, — подумал Петер, — быть может, решила стилизоваться, дабы доказать некоторым буйволам, что существует не одна форма реализма».
Борозды поля кишели белыми птицами. Близость людей и буйволов нисколько не смущала их, с философским спокойствием они оглядывались, подпрыгивали, иногда поднимались в воздух, опять садились и что-то клевали в борозде. Они составляли неотъемлемую часть ландшафта в окрестностях, канала. Целыми стаями. сидели они на лугах, выделяясь белыми пятнами на их зеленом фоне, дремали неподвижно на эвкалиптах — издали казалось, будто их ветви усыпаны белыми цветами, — прогуливались по пашне.
— Эту птицу, — заметил водитель-египтянин, — нельзя убивать и ловить. Нарушителю грозит строгое наказание.
— Почему? — спросила Ивонна.
— Без нее не было бы урожая.
— Что это значит?
— Давайте спросим феллаха.
Они остановились. Вместо объяснения феллах жестом предложил иностранцам следовать за ним к соседнему кукурузному полю. Он выбрал молодой стебель, осмотрел его и разломал. Отогнув лист от стебля, он показал обломанный кусок. Там извивался вспугнутый жирный червячок.
