— Что? — спросил Жюльен.
— «Рекомендовал»!
— Почему?
— Eh bien, mon vieux[9]. Это вы знаете не хуже меня. Такое не рекомендуют. Такое предписывают.
— Кто? — быстро спросил Жюльен.
— Наш консул.
— Послушайте, не может же консул приказывать работать вам или нет. Это вы сами решаете.
— Думаешь! — сказал лоцман вызывающе, растянув «penses-tu»[10], чтобы придать ему больше веса. — Это все гораздо хитрее. Сначала, несколько недель назад, консул приказал нам отправить домой женщин и детей из-за опасности войны. Ну, это его дело. Это он мог приказать…
— Приказать-то он мог, — прервал его Жюльен, — по выполнять приказ или нет — зависело от вас.
Загорелый человек лет тридцати, проходя мимо, кинул: «Bonjour»[11]. Они ответили на приветствие.
— Посмотрите на этого парня, — сказал лоцман. — Он из Бреста. Упрямый бретонец поссорился с женой из-за того, что она не хотела ехать. Но и его консул обломал.
— Но как же так! — в голосе Жюльена слышалась досада.
— Comment, comment[12]! Вот тебе и как! Сначала консул сказал: «Отправьте вашу жену домой, будет война». Тот ответил: «Моя жена не верит в войну и в любом случае хочет быть со мной». Тогда консул спросил: «Сколько осталось до конца вашего контракта? Пять месяцев. И вы хотите остаться? Да? Тогда отправьте лучше свою жену домой».
— А с консулом ему не хотелось ссориться, так, что ли?
— Конечно, так.
— И тогда он поссорился с женой, да?
— Но она же не хотела ехать. Говорит, не позволяй себя запугивать, не участвуй в этой войне нервов, я останусь.
Оба помолчали.
— И все же она уехала! — заметил наконец Жюльен.
— И не говорите! С тех пор Роже, так зовут парня, зверем на всех смотрит. Она ему ни разу не написала.
Они прошлись до каменного льва, оскалившегося у входа в Суэцкий канал, и повернули назад.
— А ваша семья где? — спросил Жюльен.
— Моя жена с обоими сорванцами поехала в Нант к своим родителям. Там уже задули холодные ветры. Мы здесь потеем, а они мерзнут. Особенно ребята! Стоит детям пожить здесь несколько лет, как они совершенно отвыкают от европейской осени.
— А теперь, — с добродушной насмешкой сказал корреспондент, — вы хотите поехать вслед за ними, чтобы насладиться прохладным европейским климатом?
— Я вовсе не хочу, — возразил лоцман.
— Но вы участвуете в забастовке, и притом в политической.
— Политическая она или нет, что я могу сделать? Вы из «Юманите», вам легко говорить. Думаете, мне это нравится? Но если я бастую, прежняя администрация гарантирует мне жалованье на три года вперед.
