У нас в квартире была маленькая комната, которую двоюродный брат предложил сдать этому юноше. Тому нужна была квартира поблизости от университета. Родители наши согласились. Юноша переехал.
«Ну, этот в тебя не влюбится! — поддразнивал двоюродный брат сестру. — Он слишком серьезен, а ты легкомысленная!» «А вот увидишь», — погрозила она. Увы, она оказалась права. Скоро он без памяти был в нее влюблен, сделал ей предложение, которое она приняла, к несчастью. Зачем? По-видимому, она была горда своей победой.
Юноша действительно был серьезен, очень высок ростом и считался красавцем. Очень бледное лицо. Глаза черные, но небольшие, а над ними сплошная черная линия бровей. Нос крупный, но хорошей формы. На этом бледном лице выделялись очень крупные красные губы с точно припухшей верхней губой. Зубы были превосходные, но слегка мелковатые. На меня его внешность производила скорее страшное, чем чарующее впечатление. Что в нем мне нравилось — это руки. Крупные, бледные, очень красивой формы с длинными ногтями. На левой руке, на мизинце, он носил кольцо своей покойной матери — крупный жемчуг и такая же крупная бирюза.
Свадьба и венчание происходили дома. Специально были заказаны два длинных стола, так как за наш обеденный не уселась бы и третья часть приглашенных. Приглашены были родственники жениха и невесты, товарищи по университету будущего мужа сестры и ее подруги.
Нас, младших, на два или три дня услали из дому к тете и кузинам, чтобы мы не мешали. Там нас и одевали в день свадьбы в новые белые платья, завязывали огромные банты и даже вручили хорошенькие складывающиеся веера, которые мы кокетливо открывали и закрывали, подражая взрослым. Нас привезли домой в наемной карете почти к самому венчанию.
О самом венчании, танцах и прочем я помню смутно, вспоминаю лишь, что для детей был отведен отдельный стол или конец большого стола, что нам было весело, что товарищ жениха, студент Терентьев, с приятным чисто русским лицом, голубыми глазами и светло-русыми волосами, делал вид, будто ухаживает за мной как за взрослой барышней (а было мне всего 10 лет), и уверял, что сильно огорчен моим отказом танцевать с ним, и что, по-видимому, это объясняется тем, что он очень некрасив, и что все происходит от этого. Я очень смеялась, но была польщена. В общем, нам, детям, было весело, а что происходило у взрослых, нас мало интересовало.
Кто мог предвидеть, что этот брак трагически кончится после пяти-шести лет совместной жизни этих, правда, совершенно не подходивших друг к другу людей.
