Я схватилась за пакет.
– Что здесь?
В пакете оказалась чайная роза на длинном нежном стебле. С нею в руке я ходила от клетки к клетке, рассматривая маленьких пони, оленей с рогами, напоминающими чугунные петербургские решетки, пингвинов и греющихся на солнышке ленивых котиков. Некр – в радовался зверям как родным: здесь была его стихия; он по – мальчишески строил гримасы обезьянам, каким – то особым рычаньем приветствовал медведя. Перед дверью в птичник мы остановились. Некр – в рвался к павлинам, журавлям и фазанам, виднеющимся сквозь стекло, чуть не силой увлекал меня за собой. Но птичник осматривал он один. Я туда не пошла.
* * *
Сентябрьский Рим оказался еще лучезарней, чем августовская Вена.
Лечебным было все – небо, воздух, здания и сами римляне, красивые, беззаботные, будто созданные для счастья. Здоровье возвращалось к Некр – ву с каждым глотком этого воздуха, с каждым проведенным под этим солнцем днем. Гостиница на площади Испании, нас приютившая, была удобна и располагалась в самом центре города. Отсюда мы совершали долгие прогулки по Риму, на каждом шагу встречая знакомых и незнакомых соотечественников. Неподалеку от нас поселился тот самый бывший уральский заводчик – литератор П. К., который так пристально глядел на меня и Некр – ва в самом начале нашего сближения.
При всем внешнем благополучии я слышала приближающиеся громовые раскаты, чувствовала: что – то темное затаилось рядом. Некр – в все чаще хандрил, хмурился, глядел в сторону. В нашей жизни был некий непоправимый изъян, сломалась какая – то важная ось – и коляска ежесекундно могла перевернуться. Ночью я просыпалась с мыслью: вот оно, случилось. Но ничего не происходило. А произошло, когда я не ждала, – солнечным зимним утром, примерно через полгода после нашей с Некр – ым встречи в Вене. Я встала, чтобы раздвинуть шторы, мешавшие пробиться солнечным лучам, и увидела записку на круглом столике возле окна:
«Поехал в Париж к Тург – ву, когда вернусь – не знаю». Вместо подписи внизу стояла маленькая неказистая закорючка.
Пол поплыл у меня под ногами. Чтобы не упасть, я ухватилась за подоконник. Вот оно – уехал, а вернее – убежал, оставил одну в Риме в двухместном номере на потеху слугам. Тайно собрал вещи – и был таков… И к кому убежал – к Тург – ву, человеку, который меня сильно не любит, – и взаимно. Я была уверена, что Тург – в, накрепко привязанный к некрасивой и жадной мадам Виардо, наговаривает Некр – ву против меня, мечтает «освободить» друга от «дурной» привязанности. Вот кому хорошо бы напомнить древнюю истину: врачу – исцелися сам.
