Хорошо, что Андрею не помогло даже зеркало. Только оцарапал сердечную сумку и теперь лежит у Склифосовского. Сказали, что непременно поправится. И опять я его не навестил! А ведь уже три дня собираюсь, и даже груш хороших купил. Такие темно-бронзовые бере. Пришлось их самому съесть, — стали подгнивать. Ух как запахло грушами! На всё общежитие. Пойду к Курасову сегодня. Обязательно. И принесу груш.
Пришел в ЦК минут за пятнадцать до заседания. В комнате, где помещалось Центральное бюро, застал одного Мишу Зака. В извечной своей черной толстовке (пионерский галстук шел ей, как корове седло), наш знаменитый методист, горбоносый, очкастый, сосредоточенный, едва кивнул головой в ответ на мое приветствие.
— А где Шура? — спросил я.
— М-м-м… — сказал Зак.
— А Нюра? — поинтересовался я еще.
— М-м-м-м… — сказал Зак и ожесточенно заскрипел пером.
— Зорин сегодня не может. Так что сообщение сделаю я.
— М-м… — начал Зак. Положил ручку и хмуро посмотрел на меня сквозь очки. — Что же из этого следует?
— Ничего… просто так, — растерянно пробормотал я.
— У тебя просто так, а у меня, — он взглянул на огромные часы, целый будильник, вправленный в кожаный браслет, — всего двенадцать минут, чтобы дописать проект. Можешь помолчать?
Я хотел обидеться, но Зак уже склонил свою лохматую голову над бумагами и вгрызся в кончик ручки, словно то была куриная косточка. На меня — ноль внимания. Сухой ты человек, товарищ Зак!
Я вышел из ЦБ и носом к носу столкнулся с Мильчаковым.
— О, Муромцев… Где ты пропадаешь?
— Здравствуй, Саша! — радостно воскликнул я, пожимая его руку. — В КИМе, конечно. Геминдер меня так нагрузил. Ну, и в детском бюро… Сегодня вот доклад буду здесь делать.
— В общем, растешь и крепнешь. — В небольших серых глазах Мильчакова таилось тепло. — Я бы хотел поговорить с тобой. Заходи после заседания.
— Хорошо, Саша. Обязательно зайду.
Он кивнул головой и неторопливо зашагал по коридору, невысокий, плотный, в синем шевиотовом пиджаке. Генеральный секретарь Цекамола — Александр Мильчаков. Мой партийный поручитель, мой, так сказать, крёстный — Саша.
Встреча и предстоящий разговор с Мильчаковым очень меня обрадовали. Ведь это лишь благодаря его содействию я попал в КИМ. И мне хотелось выложить Саше всё, что накопилось за эти месяцы у меня в душе. Давно хотелось, только неудобно было отнимать у него время своими личными делами. Но уж коли он сам позвал… Я тут же решил, что перво-наперво расскажу ему ужасную историю с Андреем Курасовым.
