Сурков хмыкал и оставался при своем мнении. Теперь-то ясно, что ревновал. И вот, промаявшись две недели в неведении насчет Лохматой, даже как бы потеряв с ее исчезновением на время смысл жизни, он, наконец, завел разговор о ней с Гусаровым. Разговор осторожный и продуманный, как допрос. Всегда-то Гусаров, тертый калач, его раскусывал, а тут что-то не сработало, и приоткрылся он перед Сурковым много больше, чем того хотел.
— А пусть бы вообще катилась к чертям собачьим, — почему-то вскипел и обиделся Гусаров. — Я ее вообще знать не хочу! Дура-баба! Пусть шляется с кем попало, пусть выходит за кого попало. Пусть едет в Сибирь и… дальше.
А Сурков уже понимал, что к чему, и только радовался, что не Новоселову, растяпе, откололось.
— Она хвасталась этим! — возмущенно рассказывал Гусаров. — Мне пришлось дать ей пару оплеух, чтоб замолчала! Ей чем хуже, тем лучше.
— А кто ты такой, чтоб давать ей оплеухи? — резонно спросил Сурков.
— Я? Я кто такой? Откуда я знаю, кто я такой. Я не могу смотреть, как она живет. Ни в грош себя не ценить. Ладно, я такой… Но я уголовник. И я старше ее на целую жизнь. Хотя… с ней я этого не ощущаю. Ладно. Пошел я к этому скульптору выяснять, благо она еще мне в рожу его визитную карточку швырнула. И что ты думаешь? Что я увидел? То-то. Она и там шороху навела. Он чуть не плачет, трясется, когда я о ней говорю. Он, оказывается, ее позировать позвал. А она ему: «У тебя будильник есть?» Вообще-то он тоже с приветом. Женат был дважды. А чего — богатый, талантливый, знаменитый. Но только, говорит, как ни женюсь на чистой и честной, она обязательно шлюхой окажется. Как закон. Одна квартиру отняла, другая машину присвоила — вот и вся любовь. В общем, неудачник он. Решил на шлюхе жениться — и вот тебе раз: пальцем в небо — наша Лохматая. А потом еще щенок этот со своим предложением впутался…
— Какой щенок? — изумился Сурков, поскольку с него хватило и бедняги скульптора.
— Данила! Данила! Ты не слыхал про Данилу? Странно, я думал, о Даниле весь город знает! Да где там город! Вся Земля и окрестности. Вот уж Данила — тот черт знает что. Если на то пошло, то Данила ее и толкнул на все это. У них теперь любовь такая: мордовать друг друга до потери пульса. Вот он мордовал, мордовал, а потом — здрасьте — предложение сделал. В загс пошли, а эта дура паспорт забыла. Ну, он юноша нервный, ворчать стал. Пошли к ней домой за паспортом. Он внизу ждал. А она взяла и по черному ходу смоталась. Два дня у Браунинг отсиживалась, а потом командировка в Сибирь из Москвы пришла — она и укатила. Если б она мне тогда попалась! Только по телефону позвонила. Он ее, видите ли, не считает ангелом во плоти и не боготворит, а потому она за него замуж не пойдет. Боготвори ее! Невинность, как носовой платок, неизвестно где теряем, а потом нас же боготвори! Да чтоб они вместе со своим Данилой…
