Я уже видел себя за столом в районной газете, в типографии, где верстается «Вперед», в которой каждая строка мною прочитана, обдумана. Моя взбудораженность сменилась спокойным течением мыслей. Все утрясется, все будет как положено. Жизнь — это движение. Всегда надо идти вперед, а не застывать на месте и не отползать назад!.. Успокоенный, я стал всматриваться в пробегавшие за окном дачные домики с палисадниками, ставнями, с разгуливающими у калиток курами, с заборами, как бы укрывавшими эти домики от суеты мирской. В них, думал я, течет, наверное, привычная, размеренная по дням и часам, согретая уютом жизнь, безо всяких треволнений, без особых хлопот. Нет, такая жизнь не по мне. Я не хочу сидеть у тихой заводи!
На какое-то мгновение я закрыл глаза, чтобы задержать в памяти рисовавшиеся картины новой работы, новых мест. Когда же поезд остановился у дачной платформы, я словно очнулся от толчка. Снова заколотилось сердце: «Сейчас все решится!»
Дачу мы снимали под Воронежем, в Сосновке. Нам нравился старый задумчивый бор, растянувшийся на многие километры, его ромашковые поля, травянистые заросли, солнечные и тенистые тропинки. По воскресным дням мы уходили в лес, бродили меж высоких медно-коричневых сосен, вдыхали запах хвои, заслушивались щебетом птиц, проникали в самую зеленую гущу, к полянам, расцвеченным колокольчиками. Они казались нам лесными огоньками. А корневища вековых сосен, причудливо стелившиеся по земле, напоминали одеревеневших змей. Но самым любимым уголком на даче была скамейка над обрывом, неподалеку от дома, под густой кроной дуба. Вера, обычно возвращавшаяся с работы часам к шести, брала книгу и усаживалась на этой скамейке, ждала меня. И на этот раз, выйдя из вагона, я направился к обрыву. Она сидела там и читала. Я тихо подошел и положил букет пионов ей на колени.
— Спасибо! — обрадовалась она.
— От Котыча…
И с места в карьер передал ей предложение ехать в Рассказово.
— Не выдумывай, пожалуйста! Только-только начал работать в «Коммуне» и — на тебе, в район! Котыч — дело другое. Он журналист с институтским дипломом, член партии…
Она отдала мне цветы и снова раскрыла книгу (делала вид, что читает!). Тогда я стал приводить ей те же соображения, что и Котов, внутренне соглашаясь с ним.
Вера отложила книгу. Задумалась. Поняла, что меня неудержимо влечет в район.
— Езжай… — нерешительно проговорила она.
— А ты?
— Я? Нет! Категорически!.. Если ты можешь без меня…
