— Ддда… — выдавил Швер.
Лицо Пескова покрылось яркими пятнами.
Меня кольнуло дурное предчувствие.
— Есть, товарищи, два рода критиков, — говорил Варейкис. — Одни видят свое призвание в том, и только в том, чтобы, вооружившись дубиной, во что бы то ни стало критиковать. Они придирчивы, эти критики, цепляются за всякие мелочи, лишь бы опрокинуть разбираемое, вернее… раздираемое ими произведение. Превращают критику в ремесло и, подобно столяру, строгают разные доски одним и тем же рубанком.
Панферов коротко и решительно кивнул головой. Швер слушал внимательно, сдержанно.
— Это, так сказать, «зоологические» остатки буржуазной журналистики. Тип такого «исследователя» вы найдете у Жюля Ромена — автора буржуазного, но, со свойственным французским писателям мастерством, остроумно высмеивающего «светского критика». Кто читал роман «Люди доброй воли»?
— Ты имеешь в виду персону Жоржа Аллори? — спросил Панферов.
— Вот Панферов читал. А кто не читал — рекомендую.
«Будет «сеча»!» — подумал я. Варейкис встал и заходил по залу.
— Другие же критики напоминают слабохарактерных девиц, расхваливающих кавалеров. Нечего греха таить, в литературной среде такие встречаются!.. Эти критики полагают, что их миссия — во что бы то ни стало «открывать» новых гениев, новые таланты. Они напоминают шутов, бегущих с бубенчиками перед колесницей прославленного героя и возвещающих о появлении гениальной личности в искусстве. Восторженные, наивные хвастунишки!
— Ха-ха-ха-ха! — громко рассмеялся Панферов.
Сердитые складки обозначились в уголках рта Варейкиса. Он бегло обвел глазами всех сидящих в зале и продолжал:
— Это тоже не наш тип критиков. Не нужны нам, разумеется, и хулители всякого проявления одаренности, что брызжут злобой, вызываемой собственным бессилием, бездарностью и творческими неудачами. Нам нужен критик — образованный марксист, который действительно помогал бы писателю, особенно молодому, начинающему…
Он вынул из портфеля скрепленные розовым треугольничком страницы.
— К чему, по-вашему, сводится содержание рассказа Пескова?
Наступила напряженная пауза. Казалось, что дождевые капли превратились в свинцовые и так стучали, что могли разбить стекла.
— Улыбаешься, Швер? Понял?.. Все в рассказе сводится… к «проблеме» потери девушками невинности. Тема, кстати, не новая. Все свахи занимались такой «проблемой». В деревне это называется…
Кретова ахнула и прикрыла рот.
— Не пугайтесь, Ольга Капитоновна! Я не буду прибегать к народной формулировке.
