Однажды он позвал меня в конференц-зал «Коммуны» на заседание литераторов. Пришел и Панферов. Он продолжал работать над романом в доме отдыха «Репное». Федор Иванович сел в кресло у окна. Красивое, с резко очерченным профилем его лицо было сосредоточенным. Он вставил в длинный мундштук папиросу и глубоко затянулся дымом.
За окнами шумел дождь. Капли дробно стучали по железным подоконьям. Осень редко удручала меня. В ней я всегда видел левитановские краски. А нынешняя осень в моей жизни выдалась особенно радостной: победно закончился автопробег и, кроме того, я уселся писать повесть для детей о каракумской автоэкспедиции.
В эти дни шумным событием в писательской организации Воронежа была творческая удача Бориса Пескова. Его рассказ «Театр Серафима» на областном литературном конкурсе имени предстоящего Семнадцатого партийного съезда получил первую премию. В «Коммуне» была напечатана рецензия, в которой лауреата назвали «первым писателем области». На заседании литераторов ему наговорили кучу комплиментов. Молчал, покуривая, только Панферов.
— Может, просить наше издательство выпустить «Театр Серафима» немедленно, «молнией»? — предложил Задонский. — Для этого есть все основания: первая премия и отличная рецензия!
— А не постучаться ли в двери московского издательства? — спросил Подобедов.
— Хорошо бы! — поддержала Ольга Кретова. Ее серые глаза за стеклами пенсне загорелись. Маленькое, со шнурком, пенсне бросало на нее обманчивую тень суховатости. Но в Ольге постоянно жили неистребимая энергия, творческая взволнованность. — За этот рассказ ухватятся! — уверенно проговорила она.
— Попросим Елозу составить письмо Госиздату, — развивал свое предложение Подобедов. — И дело в шляпе!
— Почему Елозо? — вздернул плечами Швер. — Варейкис подпишет!
И в этот момент в зал вошел Иосиф Михайлович.
Его появление было настолько неожиданным для нас (в том числе и для Швера), что вызвало некое замешательство. Один за другим мы начали подниматься с мест.
— Сидите, сидите, пожалуйста! — сказал он, снимая шинель.
— А мы только что хотели обратиться с письмом в твой адрес, — сказал Александр Владимирович.
— Именно?
— По издательской линии.
— Ну что ж, тут просьбу и рассмотрим. Но я хочу, если разрешите, занять у вас немного времени по неотложному делу.
Он сел в кресло возле Швера и положил перед собой на стол желтый портфель, затянутый ремнями.
Все насторожились.
— Я воздерживался от каких-либо замечаний по поводу, мне кажется, опрометчивого решения жюри вашего конкурса, — заговорил он. — Но рецензия в «Коммуне», которую ваш председатель и наш редактор, член бюро обкома, ничтоже сумняшеся, напечатал, вынудила меня прийти к вам. От Панферова я узнал, что разговор о премированном рассказе у вас в повестке дня. Не так ли?
