Мерещится чувашская девушка-птица… Она бросается с моста в реку… Я ощущаю, почти физически вижу Волгу…
Открываю глаза. Высовываюсь из «бензинной духовки». А «на воздухе» — жаровня!.. Что такое?.. Это уже не мираж, а подлинная явь: на песке, под прямыми солнечными лучами, у всех на виду, сидит. Эль-Регистан. Раскрывает чемоданчик. Извлекает бритвенный прибор. Презирая мизерные нормы водоснабжения, намыливает, скоблит щеки, густо заросшие черной щетиной, и бойко выкрикивает:
— Бриться! Бриться!.. Кому бриться?..
Первым слышит этот странный зов Аркаша. Он будит кинооператоров:
— Проснись, вставай, кудрявая!.. «Хлеб» пропадает!
Кармен, а за ним Тиссэ выкатываются из-под укрытия.
— Чарли Чаплин такого не придумает! — радуется Кармен.
— Габо! Убрать улыбку! — режиссирует Тиссэ.
Крутятся ручки киноаппаратов…
…Колодец Дахлы.
В песке торчат скелеты верблюдов, человеческие черепа, кости: следы гражданской войны, разгрома басмачей…
Останавливаемся «на перекур». Машины устали…
Вдруг в бирюзовом, без единого облачка, небе — «Амфибия».
«Стрекоза» кружится, кружится над нами. Наконец садится.
Бросаемся к самолету: «Ура-а-а!»
Летчик вручает нам письма. Берет ответные, тут же, на крыльях «стрекозы», нацарапанные карандашами послания. Ставит неведомый миру специально изготовленный штемпель: «Пустыня Каракум».
Но откуда взялась безадресная, бесштемпельная открытка с двумя строчками: «Да здравствуют покорители песков! Я с вами друзья!»?.. Откуда она? Чья?..
— Понятия не имею! — летчик пожимает плечами.
— Похоже, от Панютина… — предполагает Сеня Уткин.
— Что ты! Он давно в Москве! — Босняцкий смеется. — Ромео стоит на коленях перед своей Джульеттой и молит о пощаде!
А в действительности…
Панютин был в воинственном настроении. Потребовал у дежурного по станции билет на поезд не Ташкент — Москва, а… Ташкент — Красноводск. Товарищи, мол, пошутили. Он всегда едет впереди!
В приморском, предпустынном Красноводске Панютин появляется как «полпред» пробега. Предлагает встретить автоколонну у последних барханов.
Местные автодоровцы снаряжают караван из ста двадцати верблюдов, навьючивают их бочонками с водой, жестяными бидонами с бензином. Шлют навстречу и грузовик с милиционерами-пограничниками. Те берут проводника Султан-Мурада. К ним, разумеется, присоединяется и наш герой. А предварительно он посылает с летчиком, вылетающим в пустыню, ту самую открытку, которая привела всех в недоумение. Летчик клянется Косте, что тайну не выдаст.
