…Панютина вторично снабжают деньгами на билет.
Под дружеским конвоем отвозим его на вокзал. Просим дежурного по станции обеспечить «заболевшему участнику пробега» плацкартное место до Москвы.
III
Самый трудный участок, тяжелейшее испытание машин и людей: пустыня Большие Каракумы — триста тысяч квадратных километров.
Песчаные клещи… Шестьдесят пять градусов выше нуля.
Машины погружаются в песок, как в могилу.
Доски раздроблены в щепу. Песок движется словно живой. Яростно выбрасываем его лопатами из-под колес, а он, окаянный, опять в лунку!
— Стелите саксаул! — приказывает командор.
Низкие кривые кусты. Зеленые, ощетинившиеся иглами, сухие ветки. Ломаем их сапогами.
В запарке Ходоревский хватает ветку голой рукой. Пальцы в крови.
Расстилаем саксауловые коврики, веревочные лестницы, раскручиваем рулоны резиновой ленты.
На все это подспорье впихиваем машины. Тянем их канатами. Отвоевываем у пустыни каждый метр.
Водитель-виртуоз Калусовский ухитряется каким-то чудом вызволять свой легковой «газик» (он в колонне под номером вторым) даже без мельчайших поломок и строго следует за головной командорской машиной.
Сандро Каспаров и Семен Уткин на руках вытаскивают из «могилы» легковой ГАЗ-А.
У трехоски «Форд-Тимкен» (за ее рулем сидит черноглазый Аркаша) ломается полуось. Этого еще недоставало!.. Неужели бросать машину в песках?
Нет! Аркаша, как циркач, тянет ее, еле живую…
— Тащи, тащи, брат, на себе «ярмо капитализма»! — с серьезным видом замечает контролер Савицкий.
Прохладные ночи… Благословенные пристани в океане песка! Температура падает до пятнадцати градусов.
Надеваем ватники.
Волоком тащим машины через барханы. (Надо же согреться!) Под яркой луной легче, чем под ярким солнцем!..
Привалы обычно делаем во втором часу дня, когда жара становится особенно убийственной. Экономим силы, воду и горючее. Ищем тень… «Ищем»! А где ее найти?.. Только под грузовиками. Лезем под них, бросаем на песок ватники. Засыпаем, вдыхая «аромат» бензина. (У нас так: куда ни приедем, там и дом, где упадем, там и кровать!)
Один из привалов… Послеполуденное солнце скалит все семьдесят своих острых зубов. Накаленный воздух кажется окрашенным в серо-желтый цвет пустыни. Я лежу под грузовой машиной. Дремота вяжет глаза. Сплю или грежу — не знаю. Только вижу безбрежное пространство воды. И сияющий в небе Сириус — владыку наводнений. Вода шумит, бежит куда-то в бесконечность… Один бы глоток, маленький глоток холодной воды!.. Нет, он может стать глотком яда: припадаешь губами к фляге — не оторвешься!
