— Да он ошибся.
— А вот и нет.
— Может, он тогда выпивши был, — сказал я.
— Выпить-то он мог, да зрение еще не успел потерять.
— А вы его спросите, когда встретите. Может, он теперь что другое скажет.
— Да как я его спрошу, — опечалился старик.
— А когда спуститесь вниз.
— Он в земле уже третью весну, — ответил мне дед.
— И он?
— И он… и он тоже, — повторил дедушка почти со злостью.
— А дом еще стоит? — спросил я.
— Чего ж ему не стоять? Разве я его только для себя ставил? И внуков твоих еще переживет… Тут мне написали из национального комитета, что поселили в доме каких-то молодоженов. Надо мне посмотреть, что за люди.
— Потребуйте с них деньги. Не бесплатно же они будут жить. А вам кое-какие деньги пригодятся.
— Зачем мне деньги? Если люди хорошие, пускай себе живут на здоровье.
— Бесплатно? Нет, вы спросите у них деньги, и пусть они отдадут их вам лично. По почте нечего посылать, пропадут, пожалуй, — говорил я, имея в виду совершенно определенных людей.
— Это меня-то, думаешь, обмануть можно? Нет! Ты ошибаешься, — протестовал дедушка. — Если я отдаю, так отдаю добровольно, вот, — поглядел он на меня с упреком. — Если захочу, так отдам, а не захочу, не отдам, — бурчал он себе под нос.
— Пошли потихоньку, — предложил я, мне показалось, что дедушка медлит с возвращением.
— А болотистый луг за вербами высушили. Ты б и не узнал этих мест. А какая кукуруза там в прошлом году уродилась! И как только нам в голову это не приходило — такая добрая земля! Сначала на лугу прорыли канавки, машина их быстро делает, потом уложили трубы. Это, конечно, удовольствие дорогое, и не знаю, решился бы я на такое дело или нет, — сказал дедушка и, опираясь на палку, зашагал к дому.
Мы шли медленно по тропинке, и, по правде говоря, мне не хотелось идти туда, куда мы шли. Лучше бы нам с дедушкой остаться здесь, на речке. Мы бы вдоволь наговорились, и никто из семьи не совал бы нос в наш разговор. Дедушка сдержанно, по-мужски пожаловался бы мне на свое житье-бытье, да и мне хотелось бы выговориться, ведь причин у меня было более чем достаточно. И не пришлось бы мне видеть людей, на лицах которых сразу же после моего прихода читался вопрос, когда я уйду. И не хотелось мне выслушивать любезности, от которых за километр отдавало фальшью. Давненько уже я заметил, что кое-кто из этих людей своим показным вниманием лишь прикрывает самую обыкновенную зависть. И в чем мне можно завидовать, часто задумывался я. Эти люди видят меня подавленным тысячами забот, чуть ли не на коленях под их бременем, и все равно завидуют. Завидуют человеку просто потому, что он родился на свет божий.
