— Говорила я тебе — ходи, добивайся, докучай господам и всякому там начальству, только ты… где тебе…
— Ты знаешь, что мне ответили. Мол, даже не всем многодетным семьям хватило, куда ж нам… — смиренно толковал он.
— Многодетным семьям, да? А знаешь ли ты, дурень, кто переселяется в дом Речного? — фыркнула она злобно.
— Кто?
— Кароль Орсаг со своей кралей. Не успели пожениться, уже — нате вам, пожалуйста, домина.
Он не нашелся, что возразить.
— Теперь помалкиваешь, притих, — издеваясь, продолжала она. — Ступай делай что-нибудь, расстарайся чего для семьи!
— Да что я могу сделать? — пожал он плечами.
— Ты воображаешь, что я в этой гнилой дыре до самой смерти буду торчать! — взорвалась она. — На краю света, у черта на рогах, вдали от людей? Плевала я на все это!
— Перестань.
— Не перестану. Я поняла уж, что ты ни на что не способен, с тобой только умом тронешься! Мои дети померли бы тут с голоду, — вопила она уже не помня себя.
— Закрой рот, — прикрикнул он на нее.
— Ульи ты поджег, а что толку-то? На большее ума не хватило, дермо паршивое…
— Я тебе покажу дермо! — Он размахнулся и отвесил Гильде затрещину.
Пораженная, она схватилась за щеку, но тут же опомнилась, налетела на него осой, стала колотить его кулаками и плакать от злости.
— У меня и другие есть, выбирай — не хочу, — пригрозила она. — А за это ты еще поплатишься.
— Пошла ты к черту!
— И пойду! Но сюда придут другие! За вещами пришлю братьев, тогда побереги зубы! — захохотала она.
Он повернулся к ней спиной и, уйдя в хату, не находил себе места, слоняясь, будто в беспамятстве, не зная — плакать ему или смеяться.
Братья не заставили себя долго ждать. На другой же день, раным-рано, на лугу пониже хаты остановилась легкая бричка, с нее соскочили трое крепких, кряжистых парней. Скинув короткие тулупчики, они аккуратно сложили их под сиденье и небрежной походкой двинулись вперед.
Жалкая тощая кляча, запряженная в бричку, стояла не шелохнувшись.
Старшему из этой троицы могло быть около тридцати, отличался он от остальных лишь чуть большим ростом. Походка, жесты, черты лица у всех были поразительно схожи, с первого взгляда в них легко угадывались братья.
Они пересекли заснеженный луг и так же спокойно пошли вдоль заборчика.
Старший пнул коленом расшатанную калитку, она отворилась, и они вступили во двор.
Он вышел им навстречу.
Имро не намеревался драться или не пускать их в хату. Он хотел только, чтоб они сказали, чего хотят, чтоб сказали хоть слово.
