— У тебя что, есть ключ от ворот? — спросил ее Клеман.
— Ключ? Зачем он мне?
— А как же ты отворила их?
— Взяла да и открыла, — ответила старая, не понимая, что его так удивляет.
— Ведь только что были заперты, — сказал Клеман.
— Заперты? А что тут красть? — поразилась она.
— Я попытался открыть, да не сумел.
— Ручку нужно хорошенько прижать, — сказала старуха. — Кому ж понадобится запирать ворота на кладбище?
Клеман ей не поверил. Подошел к воротам и нажал на ручку. Ворота отворились. Он вернулся к старухе.
— В самом деле, — сказал.
Старуха не ответила.
— А я через забор перелезал, — признался Клеман, показав ей разорванный рукав.
— О господи!
— Пришел вот на могилу брата, — рассказывал Клеман. — И где лежит? Глядел, глядел, да от безымянных крестов много не узнаешь.
— О ком речь-то? — спросила его старуха.
— О брате, Штефане.
— Ах, о том, — проговорила она. — Так его здесь нет. Мой Вендел вон там лежит, — показала она на одну из свежих могил.
— Как же так? — всполошился Клеман. — А где он?
— Да кто? — спросила старая.
— Штефан.
— Схоронили его в городе, — сказала старуха. — Помер-то он в больнице, так его в городе и схоронили. Когда была пурга.
Клеман растерянно посмотрел на старуху. Понял, однако, что говорит она серьезно.
— Ни куска угля у нас тогда не было, — продолжала старая, — только кукурузной соломой и топили. Горит она, горит, а тепла никакого. Вендел и застыл. В марте преставился.
Вендел Петраш был одногодок Клемана. Вместе отбывали военную службу, вместе и по девкам ходили.
— Только три недели и лежал, — вспоминала старуха. — Курить и то не курил. Аппетиту не было.
Клеман не знал, что и сказать.
— А ты чем топишь-то? — спросила старая. — В городе живешь или где?
— В городе, — ответил Клеман.
— Уголь-то достал?
— У меня радиатор.
— Что у тебя?
— Печь такая — на газу, — пояснил Клеман.
— И хорошо греет?
— Хорошо.
— Стоит дорого?
— Да нет.
— Один живешь?
— Один.
— Столько лет — и один.
— Так спокойнее, — ответил Клеман.
— Высоко живешь? — продолжала расспрашивать старая.
— Нет.
— Но в большом доме?
— Да, только на первом этаже.
— Квартира-то большая?
— Одна комната. Мне больше не надо, — ответил Клеман.
— В городе такая дороговизна, — сказала старуха. — Благо, что уголь доставать не требуется.
Клеман кивнул ей и вышел с кладбища на дорогу.
Раздумывал, куда повернуть. В деревню или на станцию? Солнце уже спустилось к реке, близился вечер, Где-то нужно переночевать. Но где?
В доме брата главное слово принадлежало невестке Иолане. Да и после смерти его все, надо думать, осталось по-прежнему. Штефан-младший с самого начала попал под женин башмак. Иолана же не терпела Клемана. Простить ему не могла, что еще задолго до того, как Штефан ввел ее в дом, тот распускал про нее разные сплетни, про нее да про каких-то развеселых парней. Иолана хорошо запомнила те ухмылки, которыми встретил ее Клеман, когда вечером накануне свадьбы она возвращалась со Штефаном с исповеди. Злило ее то, что Клемана в его годы еще занимали такие вещи.
