Клеманов брат Штефан умер зимой. На похороны Клеман не пошел. Неожиданно ударили сильные морозы, разбушевалась пурга. Снег сыпал днем и ночью, навалило его целые горы; пробиваясь по снежным туннелям, машины на дорогах обдирали борта.
Как это бывало в прежние годы, зима и теперь застала всех врасплох. Железнодорожники выбивались из сил, но и это не помогало. Человек, которому доводилось путешествовать в те поры, и знать ничего не знал, когда и куда отвезет его поезд. Пассажиры просиживали в залах ожидания, вслушивались в голос станционного репродуктора, который не переставая отдавал служебные распоряжения («Такой-то, явитесь туда-то!», «Такой-то, вызовите такие-то номера!»).
А включив транзисторы, пассажиры узнавали, что положение все еще остается серьезным, что снова засыпало снегом какой-нибудь путь. Только прогноз погоды вселял в души людей надежду. У диктора перехватило голос, когда он сообщил, что самое худшее, пожалуй, позади, потому что с юга-запада над нашей землей движется поток теплого воздуха. Люди вздохнули с облегчением. Никто ведь тогда и предположить не мог, что в результате оттепели в горах начнутся снежные обвалы.
Клеман лежал на постели в натопленной комнате. На столе стояла бутыль вина, буфет ломился от еды. Можно было спокойно передохнуть. В то время и пришел почтальон, принес телеграмму. У Клемана хватило ума не отправиться в дорогу по этакой непогоде. «Похоронить его они и так похоронят, — сказал он, вертя телеграмму в руках. — Я же ему все равно не помогу», — мысленно успокоил он себя, но на душе, однако, было тягостно, что с братом не простился.
Позднее, когда потеплело, стихийное бедствие мало-помалу забылось. Если о снегопадах кто и вспоминал, то лишь затем, чтоб усомниться в серьезности тогдашней ситуации. Из памяти людей довольно быстро улетучилось ощущение неуверенности и напряженности тех дней. На пороге весны выглядело это уже далеким и нереальным. Ну а в мае никто о таких глупостях почти и не помнил.
Иначе переживал случившееся Клеман, Он корил себя за боязливость, не мог понять, отчего так легко поддался зимой на собственные уговоры. День за днем думал он о своей провинности перед братом, неудивительно, что подобные мысли преследовали его и по ночам. Каждую ночь одолевал его один и тот же сон. Нельзя сказать, чтобы сон этот повторялся во всем, но неизменно оказывалось так, что снилось Клеману кладбище. Представлялся ему один и тот же высокий бугор свежей глины, острый гребень могилы без креста. Могила была в углу кладбища, вблизи акациевых зарослей, там, где всегда прохладно и сыро и полно комаров.
