Поточное тракторное производство произвело необходимую техническую революцию в нашем отсталом машиностроении. Завод наш был тараном, который пробил пути подготовки сырьевой базы для трактора и автомобиля.
Что же получилось? Мы на той царицынской земле когда-то белых били, на эту же землю мы сейчас американский опыт пересаживаем. Мы избавляемся от ремесленной зависимости. Впервые на нашем заводе стал формироваться новый тип рабочего, с широким политехническим образованием, овладевающего передовыми методами труда.
Меня кровно интересуют вопросы перевооружения всей машиностроительной промышленности и металлургии. Должны же мы отойти от той мастеровщины, которая и сейчас еще царит на наших заводах! Стоит этакий мастер на трехтысячном молоте, руки в карманах, ходит вокруг, как бог, и поговаривает:
— А ну, еще подогрей…
Поглядит на металл, прикинет что-то в уме и снова изречет:
— А ну, еще подсунь…
Нам нужна точность, твердый режим производства.
Что же получилось? Мы невольно оказались тараном для освоения новых методов работы. Жесткое введение системы допусков, твердый режим по оборудованию, энергетическому хозяйству, по расстановке людей — это сейчас самое важное.
Продолжаю: что же получилось? Я вел борьбу за деревья, траву и цветы. Не потому, что я эстет. Я просто хотел уберечь станки от проклятой пыли, которая острее наждака срабатывает трущиеся части. Весь вопрос, с какого конца начать борьбу за то, чтобы люди дышали свежим воздухом. В заботах о людях нужно начинать именно со станков. От станка мы дойдем до автомобиля, от автомобиля — до хороших дорог. Автомобили вызовут постройку дорог и тенистых аллей.
«В ту осень тридцатого Иванов в одну из наших встреч сказал мне, сказал с горечью: может, и есть на свете такие люди, которых хватает на то и на это, на стройку и на освоение, но вот его, Василия Иванова, на второе, на освоение, кажется, и не хватило.
Он, привыкший штурмом брать трудности, умевший властно утверждать, а если надо, и силой приказа заставлять ломать привычку, вдруг остро почувствовал: здесь штурмом не возьмешь. И это еще больше наполняло его гневом и болью. Он собирал начальников цехов и руководителей технических служб на заводскую планерку. Горячий ветер с низовьев Волги врывался в раскрытые окна, хлопал парусиной штор, кружил бумаги, разложенные на столе. Он гневно обещал: «Сам, сам пойду на сборку!» Он толкал, он очень хотел в самые короткие сроки пройти всем заводом столь необходимый процесс овладения техникой.
