Еще непрочна была наша связь с внешним миром. Заводы, работавшие на нас, учились в одно время с нами точности работы. Но самое главное состояло в том, что мы еще не добились того, чтобы молодой рабочий понимал с полуслова свой станок. Ребята ходили по механосборочному цеху, как по Невскому проспекту. Переходили от станка к станку, все хотели знать, весь завод изучить, но своего маленького дела они не знали. Это было похвально, я сам поощрял желание осмыслить весь производственный процесс, но при этом они забывали хорошо освоить свой станок, свою операцию. Они не умели обращаться со станками и калечили их. Иные станки имеют две ручки, одна пускает станок в одну сторону, вторая — в другую. Но они подчас ухитрялись включать обе ручки одновременно, посматривая, что будет, если ручки вместе сжать, в какую сторону станок пойдет. Станок выходил из строя.
Я слишком поздно понял, что ошибся, когда думал и других убеждал, что управлять нашими станками очень просто. Когда со мной до пуска завода спорили, что нужно готовить специальные кадры, я отвечал, что это выдуманные трудности. Я брал ставку на комсомол. Верно, что станки сами по себе сложны, доказывал я, что наладить такой станок очень трудно, но станок, уже налаженный, — это простейшая машина, автомат и полуавтомат, работать на котором легко. Нам дали 7000 молодых рабочих. Слов нет, они сами по себе хорошие ребята, но многие из них до этого гайки в руках не держали. Мы учились, как масло носить, а не только как станки смазывать. Там, где станки имеют большие подшипники и малое число оборотов, там можно смазать не совсем чистым маслом, но на малых подшипниках, где оборачиваемость быстрее, грязь в масле недопустима. А мы думали, что сойдет, лили грязное масло, и надо было долго убеждать и учить, как хранить масло, как переносить его, чтобы пыль не попадала, как не ставить масленки на грязный пол, и тысяче других производственных «мелочей». На это уходило много времени, а мы были нетерпеливы.
Это была школа для всех, кто хотел учиться. 40 молодых инженеров, присланных ЦК комсомола, первое время хотели, чтобы знания текли к ним сами. Я обрушивался на всезнаек в присутствии всех. Это моя тактика — критиковать на людях. Человек после такой бани на деле хочет доказать, что он гораздо лучший работник и справляется с работой не так, как о нем говорил Иванов. Очень хорошо, если он справляется! Тем лучше.
Кто должен был обучать семь тысяч рабочих точным навыкам труда? Гвоздь был в кадрах технических руководителей. Ведь мы все хотели, чтобы завод пошел. Так в чем же дело? Я неоднократно беседовал с нашими специалистами, вместе с ними я искал выход из прорыва.
