— Тогда нам придется расстаться. Мы будем строить завод ускоренными темпами.
Калдер приехал в июле. Он вошел ко мне в кабинет в первый же час приезда.
— Когда приступаете к работе? — спросил я его.
— Сегодня.
В тот же день он обошел площадку, ко всему внимательно присматриваясь.
Шахт обрадовался, когда узнал, что Калдер недоволен отсутствием у нас механизации.
— Присмотритесь к нашим рабочим, — порекомендовал я Калдеру, — они умеют работать.
Он еще и еще раз обошел стройку, обшарил все закоулки площадки и долго стоял, пораженный, наблюдая работу наших грабарей. Грабари работали изумительно ловко, правильными рядами снимали землю. На солнце в одно время сверкали их лопаты. Калдер не сводил с них глаз. Он попросил дать ему цифры. Оказалось, что грабарь снимал за день около десяти кубических метров земли, включая сюда выемку и подвозку расстоянием от половины до полутора километров.
— С ними можно работать, — сказал Калдер, — они работают продуктивно.
В открытую я поставил вопрос перед нашими инженерами — надо учиться у американцев, перенять их производственный режим. Молодой инженер Горский первым нарушил молчание совещания.
— Я иду на выучку, — сказал он.
Это меня обрадовало: Горский вел за собой группу практиков-инженеров. Шахт поджидал его в коридоре. Он чувствовал, что почва уходит у него из-под ног, и стал убеждать Горского:
— Рассудите, за что вы беретесь?.. Это равносильно тому, чтобы прыгнуть с четвертого этажа. И притом — вы одни…
Горский ответил учтиво:
— Я вызываю других последовать моему примеру.
«Говорю прямо, мне сначала казалось странным и непонятным, почему столь много разговоров и споров о бешеных темпах. А потому на одном из собраний прямо все и сказал про свои сомнения. За это получил: назвал меня Иванов маловером.
В этом он ошибся — не понял меня. Я строю по счету уже третий завод. И с не меньшей быстротой — дал я себе слово — работать на Сталинградском тракторном. Работать до того дня, пока не увижу трактор, как он сходит с конвейера. И решил я тогда показать на строительстве свое искусство строить высокими темпами… Отсюда начались и трудности. Работать нужно по чертежам и под руководством инженера. А между инженером и десятником должен быть, по правилу, техник. А вот их-то, то есть техников-то, как раз и нет. Значит, мне, десятнику, пришлось получать разрешение вопроса непосредственно от инженера. А инженер — американец и не умеет говорить по-нашему. Даже чертеж берет в руки как-то не по-нашему. Если тебе что-нибудь непонятно, нужен переводчик. А переводчик занят где-то в конторе переводом разных бумаг. При таких условиях — хоть беги. Но ведь я дал себе слово показать свое умение строить бешеными темпами!.. Ну что ж, нашел я международный язык — рисование. Рисовал американцу то, что мне непонятно, и ставил над рисунком вопросительный знак: «Так ли?» Американец находил в чертеже путаное место, набрасывал свой рисунок, улыбался и говорил: «Олл райт!»
