М. Горький писал о Толстом: «Каждая мысль впивается в душу его, точно клещ». Почти все отличали чрезвычайную эмоциональную отзывчивость Толстого на текущие впечатления. Он часто плакал, глубоко переживал даже мелочные события текущей общественной жизни. Это, конечно, очень важный момент в его художественном отражении жизни!
Каждая мысль его глубоко близка к действительности, ибо сердечна, эмоционально-глубока, от самой психофизиологической почвы! Здесь великий художник – настоящая противоположность шизофренику и шизотимику с их оскудением способности к эмоциональной впечатлительности, с их абстрактностью в каждом отдельном переживании, с их неустойчивостью и расщепленностью в каждой отдельной реакции!..
Плавная уступчивость, непрерывность переходов, связность и в то же время богатое разнообразие переживаний при сцепленности и единстве целого: вот когда способность к общности мысли, к обобщению оказывается в то же время свободною от абстрактности. Вот где корень для этого фокуса, когда мысль и ее предмет могут быть и весьма общими и наиболее конкретными, свободными от умерщвляющей абстракции с подменами действительности «успокоительными формулками»!
Что так настойчиво и убедительно повторял в своих картинах жизни Л. Н. Толстой? Одна из главных тем в его мысли та, что все в Бытии и в человеке совершается не по законам и ожиданиям человеческой логики, а по внутренним законам того – то прекрасного и блистающего, то враждебного и темного – нечто… Приходится признать, что уже не логика человека определяет Бытие, но Разум Бытия сообщает смысл жизни, в том числе и логике… По Толстому выходит, что… логика все опять и опять пытается строить по-своему, а историческое целое перестраивает все заново и по-своему, так что глохнут в ней без последствий формальные предначертания величайших рационалистов. Логическому рассуждению остается сказать себе, что «отправные интуиции» были оценены не всесторонне, в них надо всмотреться по-новому, переоценить их содержание прежде, чем строить вновь! Во всяком случае, не в логике, но в дологических данных Бытия предукладываются и проекты будущего, и надо уметь прислушиваться к тому, что несут в себе текущие события, если мы хотим сколько-нибудь предвидеть предстоящее. Человек ухватывает эти предуказания истории вернейшим образом не логикою и логическим процессом, но тем интуитивным аппаратом, который мы называем наблюдательностью, чуткостью, проницательностью, совестью. Этот аппарат предшествует логике; даже абстрактно можно сказать лишь то, что показания его тем вернее, чем адекватнее передает он фактические закономерности Бытия, т. е. чем непосредственнее участвует он в самом учении Бытия…
