Это был студент, обладавший удивительной любовью к камням. Камни сопровождали Володенькина везде. Они лежали в карманах его куртки, в долевой сумке, на столе, в чемодане, в рюкзаке и даже под подушкой. Он и появился в «Буровой конторе» с камнями в руках.
Даже много месяцев спустя нет-нет да вспоминали, как в конце морозного дня, на исходе зимы, в контору вошел невысокий молодой человек в старенькой «барчатке»— обрезанной овчинной шубке, из-под воротника которой торчал коричневый шерстяной шарф. Как было установлено позднее, со слов самого Володенькина, этот шарф имел «громадный коэффициент нужности» и, несмотря на свою «дыроватость», был одной из главных составных частей его костюма. Правда, он всегда самым причудливым образом вылезал из-под воротника барчатки или ватника, как бы старательно ни был заправлен, но это позволяло использовать его для протирки вечно запотевающих очков.
Молодой человек поставил в сторону тяжелый рюкзак и начал протирать очки шарфом. Делалось это настолько долго, что обратило внимание главного «стража» порядка в конторе — седой невысокой секретарши.
— Вам это кого же, молодой человек?
— Мне? Извините… А кто сейчас есть из геологов?
— Если по руднику, то Павел Петрович будет позднее. Вам его?
— Не знаю.
— Как же это не знаете!
— Я в первый раз.
— А! Что это у вас в руках — камни? Нашли где-нибудь? По камням — это к товарищам Тарасову или Коровину. Вон там разденьтесь, сбейте снег с валенок и идите за перегородку. Как зовут-то?
— Володя. А рюкзак здесь не помешает? — робко осведомился Володенькин.
Маленькая секретарша сдвинула брови.
— Где это вас так обучили? Вваливаются в избу обязательно со всем скарбом. Ничего бы с ним не случилось и на крыльце.
— Простите.
— Ладно уж, пусть стоит. Только, молодой человек, долго там не задерживайтесь. Им работать надо.
Смущенный Володя почти автоматически выполнял указания. Раздевался, перекладывая из руки в руку куски какой-то руды.
За перегородкой слышался разговор по его адресу.
— Михаил Федорович! Там опять какой-то насчет камней. Наверное, первооткрыватель.
— А нельзя, чтоб он потом пришел? Когда будем хоть чуть посвободнее. Начнутся воспоминания, не остановить; а слушать, ну честное слово, некогда.
— Положим, вы всегда заняты. И потом, там мальчик, Володя. Он, видимо, из далека — с рюкзаком.
— Что-то ты, Михаил Федорович, последнее время начал на гостей фыркать. Мало тебе интересных сведений они принесли? Вспомни хорошенько!
