Я видел, как живет Италия | страница 94
Он криво улыбается:
— Я думал об этом. Но как можно жениться, как можно довериться женщине и сделать ее матерью твоих детей? Ведь когда узнаешь их девушками, они готовы броситься вам на шею безо всяких условий. С тех пор как я в Риме, я никогда не испытывал недостатка в женском обществе. Никогда мне не приходилось утруждать себя ухаживанием или заигрыванием. Первый шаг они берут на себя; я ограничиваюсь тем, что выбираю.
— Это из-за вашего личного обаяния, Луиджи, — вставляет Лилла.
Он отрицательно качает головой.
— Не в этом дело. Женщин больше, чем мужчин. Они действуют по принципу липкой бумаги для мух. Из множества мужчин один да прилипнет. Это более интересное времяпрепровождение, чем подпирать стены на вечеринках.
— В общем, у вас всегда есть любовница.
Он делает резкое движение:
— Momento[103]. Я вовсе не говорил о любовницах. Вы можете добиться от этих девушек всего, абсолютно всего, но только не того, чтобы они пожертвовали вам свою девственность без благословения церкви.
Эпоха полудев?[104] Редактор был прав. Отставание на пятьдесят лет.
Государство в государстве
Пять meritе[105].
Я останавливаюсь в изумлении, наполовину вынув из кармана мои лиры, и недоуменно повторяю:
— Пять merite?
Должно быть, я единственный в мире человек, которому всерьез предлагают заплатить за фруктовый сок неведомой валютой. Маленький тринадцатилетний бармен безмятежно перетирает стаканы.
— Пять merite.
Мой спутник платит. Пока монеты переходят из рук в руки, мне удается рассмотреть их. Никакой ошибки: это действительно merite.
Выйдя, я спрашиваю своего чичероне:
— Ведь это ненастоящие деньги? Дети играют ими?
Мой собеседник мал ростом, коренаст. У него добрые, смеющиеся глаза и строгий рот. Остановившись в тени пинии, он говорит, грустно покачивая головой:
— Иногда я задаю себе вопрос, не играют ли «там» взрослые…
Движением подбородка он указывает на дорогу, нависшую над нами, и на всё, что за ней: на Италию, Европу, планету.
— Нет, — продолжает он, — здесь суверенное государство. Да, пожалуй, действительно суверенное… Скажем, до известного предела.
Пройдя несколько шагов, он останавливается перед маленьким зданием; буквы на его фронтоне извещают: «Ваnса»[106].
— У нас валюта внутреннего пользования — merit о, как вы видели. Он не котируется на миланской бирже, зато у нас лира имеет постоянный курс: пять лир за один merito.
Я терпеливо слушаю его, ожидая объяснений. Сам я в этом деле осведомлен слабо. В пути, на дороге, идущей вдоль берега моря, которую итальянцы называют Виа Аурелия, примерно в семидесяти километрах от Рима и как раз перед въездом в Чивитавеккию (откуда мы должны отплыть в Сардинию), я увидел мост с надписью: «Republica dei Ragazzi» (Детская республика). Совершенно машинально я остановил машину. Навстречу мне вышел господин и назвал себя: доктор Альфонсо Раффаэли, директор. Он спросил, не хотим ли мы осмотреть республику, я ответил, что сделать это мы почтем за счастье.
