— И когда мой патрон сказал мне, что медицина — это служение святому делу, я ему поверил. Я поверил ему, я верил до того дня, когда привел к нему больного бедняка, с которого тот преспокойно содрал 30 тысяч лир за консультацию.
Услышав цифру, названную Луиджи, мы не можем сдержать восклицания. Он делает гримасу:
— Самый скромный специалист просит с вас 5 тысяч лир. Нередки случаи, когда требуют 10, 20, 30 тысяч лир. И в два раза больше, если имеешь несчастье побеспокоить какого-нибудь туза. Вся система врачебной помощи основывается на Mutua[102], членство в которой обязательно. Члены Mutua выбирают врачей для своего участка и оплачивают их, в зависимости от того, сколько денег у них в кассе. Больные рассчитываются за все, платя членские взносы. Если по какой-либо причине «свой» врач не устраивает больного, он может обратиться к любому другому врачу, только в этом случае платит по тарифу. Все это так. Но есть ряд сложностей. Каждое из этих обществ взаимопомощи имеет свой перечень принятых лекарств. Патентованные средства очень дороги. Обыкновенно их не включают в перечни. В таких случаях врач, входя в положение больного, выписывает фиктивный рецепт: общая стоимость включаемых в него лекарств равняется стоимости нужного патентованного средства. Аптекарь при этом ничего не теряет. Но Mutua не дремлет. С некоторых пор она стала требовать дубликаты рецептов.
Луиджи брезгливо морщится.
— Конкуренция зверская. Мои товарищи решили организоваться. Они положили для начала брать за консультацию 2500 или 3 тысячи лир. Но всякий раз какой-нибудь собрат по профессии, который уже имел обеспеченную клиентуру и брал по 5 тысяч лир, сбивал цену, доходя до смехотворного тарифа. Это продолжалось до тех пор, пока он не добивал конкурента. В подобных случаях самолюбия не существует… Впрочем, для меня такой вопрос не возникает. После девяти лет обучения и пяти лет прозябания у меня просто нет денег, чтобы где-то обосноваться!
Желая отвлечь его от этих мыслей, мы говорим об Италии. Он признает, не без грусти, что послевоенные успехи весьма значительны. Но, по его мнению, образ мыслей изменился мало. Кругозор среднего итальянца очень узок — и это самое ужасное.
— Ну и что остается делать… Эмигрировать! Нас слишком много, и, что гораздо хуже… мы не любим друг друга. Итальянцы друг друга ненавидят! Если с самого начала у тебя нет денег, ты никогда ничего не достигнешь.
— Женитесь на богатой.
