Лиственничники по Пинеге оказались примечательными. Корчагин нашел в них растения-реликты, каким-то чудом пережившие ледниковую эпоху. Это уральский астрагал, куропаточья трава, альпийский денежник, пеон, анемона…
Много интересного занес в свой дневник Корчагин, много наметил тем для будущих работ. Немало начинающих ботаников направил он в северные края и сам не однажды посетил потом места, что прошли мы с ним разведочным маршрутом. И вот недавно поручил аспиранту заняться изучением пинежских лиственничных лесов. Новые пришли туда люди, не пешком с топором за кушаками, а на тракторах с электропилами. Рельсы проложили через сузёмные леса, где раньше тянулись к небу могучие лиственницы. Надо предвидеть, как вести лесное хозяйство, чтоб не оскудело исконное богатство русского Севера. Такая теперь задача у аспиранта. Удачи ему на исследовательских тропах!
* * *
Кончилась наша экспедиция в Холмогорах, родине Михайлы Ломоносова. Хмурый был день. Сиверко. Бились встречные лохматые волны Двины о красные плицы колес парохода. Дымили трубы архангельских заводов. «Майна! Вира!» — слышалось с заморских кораблей, что пришли за лесом в устье большой северной реки.
Из Архангельска в Ленинград я возвратился поездом. Я был очарован, нет — отравлен, заговорен! И любимой на всю жизнь стала геоботаника — наука о растительных сообществах и их связи со средой.
* * *
На исходе четвертый десяток лет с той моей первой экспедиции. Но я помню чуть ли не каждый день общения с природой лесного русского края. Охотничьи тропки (у каждого свой путик — увидишь соболя в чужих слопцах, забей, чтоб не ушел, а брать — никогда!). Курные лесные избушки (зайдешь — береста и сухие дровишки приготовлены, на полочке соль, чай, сухари). Протопил, переночевал, запаси дровец, оставь что-нибудь из своих припасов (мы обычно сахар клали — редкий здесь товар). Помню кряжистых мужиков с большими натруженными руками, так ловко орудующих топором над крылечком или пряслицами (а топор всегда при себе, на покос ли, в лес ли за белкой — топор всегда за кушаком на спине), ладных девок в нарядных одеждах в чинном хороводе, разудалых гармонистов с лихим чубом под картузом набекрень и конопатых мальчишек, наперегонки несущихся — только босые пятки мелькают, — чтоб первыми открыть околицу тройке с бубенцами. И чудится мне ямской колокольчик в лесном полумраке и звуки благовеста. Они слетают с древней звонницы и плывут вместе с облаками в зеркальной чистоте по недвижимой предзакатной глади будто дремлющей речки. И хоть не бывал я с той поры в тех краях, но нутром всегда тянусь туда, где стелются розовые туманы по утрам, сверкают ночные сполохи и в лесном мраке рождаются сказки.
