Он вспоминал свои прогулки с отцом по лесу. Отец, всегда подтянутый, в длиннополом черном сюртуке, носить который обязывало положение пастора в небольшой саксонской деревне Рентендорф. В то время он уже был известным исследователем жизни птиц, к его мнению прислушивались ученые во многих странах. Кое-кто из жителей Рентендорфа считал старого Брема чудаком. Когда пастор совершал далекие прогулки или поездки, чтобы собственными глазами увидеть какую-либо пойманную или убитую птицу, некоторые с сомнением покачивали головами: «Старик, видно, малость рехнулся», — говорили они. Пастора с такими наклонностями в приходе еще не бывало. Но все те, кто ближе знал Христиана Людвига Брема, глубоко уважали его. Обязанности сельского пастора он никогда не приносил в жертву своим любимым занятиям орнитолога и всегда бывал там, где нужны были его совет и помощь. В то же время он был и ревностным ученым. Собственными руками препарировал он всех птиц своей коллекции, многих из которых сам выследил и убил. Старый Брем был выдающимся естествоиспытателем, перу которого принадлежало большое количество работ о различных животных, и в первую очередь о жизни пернатых.
От отца унаследовал Альфред любовь к природе. Ежедневно выходил он с ним в лес, наблюдал за птицами, выслеживал и убивал нужные для коллекции экземпляры. Еще в детстве отец подарил ему ружье, и Альфред рано научился метко стрелять.
Теперь он снова вспомнил юные годы в Рентендорфе. Обычно они отправлялись в лес на рассвете, когда на полях лежал еще утренний туман. Скворцы с глянцевитым отливом оперения и пятнистые черно-белые ибисы встречали их на лугах. В ближнем лесу прокричала сойка, оповещая его обитателей о приближении ранних гостей. Сколько восхитительных часов провел Альфред вместе с отцом в уединенных лесных уголках, куда сквозь густой полог листьев доходили лишь отблески солнечных лучей.
— Сынок, посмотри на этого черного дятла, видишь, как сверкает его красный хохолок? Это самый крупный из живущих в Европе дятлов.
И затем они часами сидели на покрытой мхом земле, прятались за стволами деревьев, изучая привычки и поведение птицы.
Вечерами отец обычно уходил в кабинет, где записывал и обрабатывал свои наблюдения. Этот кабинет в доме почитался как святыня. Здесь старый Брем в окружении коллекции птиц и многочисленных книг писал свои труды, и никто не осмеливался мешать ему в это время. Чучела стройных фламинго и могучих коршунов стояли в кабинете, в коллекции были представлены птицы, обитающие в различных уголках Земного шара. Таинственно выглядывали они из темноты, среди которой выделялся небольшой светлый круг от керосиновой лампы на письменном столе. Даже громадный марабу с большим широким клювом встал, как часовой, в отдаленном углу и угрожающе смотрел на маленького Альфреда, когда тот входил в кабинет. Альфред в детстве очень боялся этого чучела, которое по росту не уступало взрослому мужчине. Частым гостем в детских снах Альфреда была птица-гриф, появлявшаяся в знакомом уже образе марабу и уносившая его из родительского дома в чужие далекие страны. Лететь приходилось над самыми различными ландшафтами. Быстро скрылись из виду коричневые соломенные и красные черепичные крыши домов родной деревни. С головокружительной высоты рассматривал Альфред бесконечные дремучие леса, прорезавшиеся кое-где широкими реками, моря и пустыни, горные хребты и незнакомые, сияющие ярким блеском города. Страшные пропасти казались преддвериями ада, с грохотом обрушивались вниз гигантские водопады, дым извергавшихся вулканов застилал Альфреду глаза.
