Миновав березняк, мы попали в сырой, сумрачный лес. Солнце почти не проникало сквозь густой лапник елей и пихт. В этой вечной тени рос только папоротник. Идти было очень трудно, повсюду валялись переломанные колодины и целые стволы, обросшие густым зеленым мхом. Лежали они в несколько ярусов, скопившись за многие десятки лет: внизу — совсем трухлявые, а наверху — недавние, еще не успевшие сгнить.
И вдруг в чащобе появился просвет: сквозь хвойный полог широким потоком лились солнечные лучи. Преграждая нам путь, лежал огромный ствол очень старого кедра. Этот великан, падая, поломал соседние деревья. Корни его вывернули целый пласт земли и теперь висели безжизненно, словно обрезанные жилы.
— Вот, — сказал я Василию Николаевичу. — Вы хотели увидеть. Наверно, весной свалило.
Мы сели на ствол. По вершинам деревьев пробегал ветерок. Там, ближе к солнцу, попискивала какая-то птица. А внизу царила тишина. Ни шороха. Только чуть слышно звенели вездесущие комары.
— Что-то очень невесело тут, — поднялся Василий Николаевич. — Безмолвие, как на кладбище… Может, угнетает гибель гиганта?
Я согласился с ним и подумал вот о чем. В тайге повсюду много поваленных лиственниц. Дерево это неприхотливое: оно растет и в лесотундре, и на границе степей, не страшат его ни вечная мерзлота, ни каменистая почва. Дело в том, что корневая система лиственницы состоит из множества боковых отростков, уходящих в стороны на три — пять метров, но не углубляющихся больше чем на двадцать — тридцать сантиметров. Такому дереву не составляет труда приспособиться к тяжелым почвенным условиям, но держится в земле оно слабо: ему нелегко устоять под напором ветра.
На завалы погибших лиственниц смотришь без волнения, хотя дерево это обладает многими ценными качествами: древесина его отличается прочностью и упругостью, хорошо противостоит гниению, служит отличным материалом для строительства на сырых местах, для возведения подводных сооружений. Но лиственниц много, и гибель их — дело обычное. А гигантский старик кедр, распластавшийся на земле, вызвал совсем другие эмоции…
Мы уже были недалеко от теплохода, когда справа прозвучал высокий испуганный свист. Я быстро повернулся, но увидел только пушистый хвостик, мелькнувший у груды валежника.
— Что это? — спросил Василий Николаевич.
— Бурундук, — тихо ответил я. Если хотите, можно подождать. Только не надо шевелиться и разговаривать.
— А вылезет он? — усомнился мой сосед.
