Наконец, они очутились у сундука, приподняли крышку и нащупали фонарь, который лежал сверху, словно сам охотник приготовил его для них.
Управляющий взял его в руки и встряхнул.
— Он полон, налит до краев. Но как его зажечь?
— Давайте сюда все плащи! — прокричал ему прямо в ухо Нене.
Снова надо было ползти по земле от одного к другому и после долгих объяснений снимать с них пончо, в которые все кутались. Наконец, несколько плащей было наброшено на охотника, щели, сквозь которые проникал ветер, были заткнуты, и после нескольких напрасных попыток вспыхнул свет.
Все облегченно вздохнули; Нене поспешил осветить шкуру и внимательно ее исследовал. На лице у него можно было видеть радость, когда он обнаружил, что она не повреждена и лишь кое-где вымазана в грязи. Только после этого он принялся осматривать свои ссадины и раны, из которых текла кровь, ворча при этом:
— Я умер бы от стыда! Позволить ветру унести шкуру Меченого! После этого я не смог бы смотреть Карай в глаза.
Вой ветра умолк, но удары грома, сливавшиеся в один сплошной грохот, заставляли людей вздрагивать. Воздух в помещении был неподвижен, и лампа, которую Нене подвесил под потолком, уже не раскачивалась. Когда на мгновение удары грома прекратились, можно было ясно расслышать удары волн о берег где-то внизу и непонятный, неописуемый шум над головой.
— Циклон поднялся над нами, — объяснил Нене. — Слышно, как он трется о верхние слои воздуха. Но он еще вернется и покажет, на что способен. Мне кажется, это только передышка. Хоть на минуту отдохнем от этой проклятой бури.
И, правда, грохот грома становился все тише, удары доносились откуда-то издали и, наконец, совсем смолкли. Лишь странный, непрерывный свист, который издает работающая вхолостую дисковая пила, и плеск волн напоминали, что это не обычная ночь.
Можно было разговаривать. Каждый хотел поделиться с другими пережитым ужасом. До этого все были предоставлены сами себе. Джакомо неподвижно лежал в гамаке, но не спал. Глаза у него были закрыты, и он размышлял об охотнике. Он удивлялся в душе, что никто не вспомнил о нем. Словно угадав его мысли, донья Долорес уложила Джусепиту и подошла к свету. Она первая вспомнила об охотнике:
— Бедный Карай Пуку, где он сейчас?
— Если он жив, значит родился под счастливой звездой, — отвечал Нене. Будь это кто-нибудь другой, я бы не надеялся больше увидеть его, но ему везет во всем и все рады ему.
— Еще бы, — подхватила донья Долорес, — кто может ему быть не рад? Я никогда не забуду, как он пришел сюда, чтобы защищать моих детей.
