Среди верующих мужчины и женщины, все простоволосые, с индуистским цветным пятном на лбу. Женщины в национальных костюмах, мужчины в саронгах или брюках, все босиком. Храм битком набит, лампы чадят, жарко, а я торчу посреди толпы. Глаза молящихся хоть на миг с некоторым удивлением останавливаются на иностранце, но потом они снова с отсутствующим выражением механически следят за жестами священнослужителя.
Божество, изваянное из черного камня, обильно умащено и облачено в богато разукрашенные одежды; оно похоже на пражскую статую Христа-младенца. Вероятнее всего, это Кали — грозная супруга Шивы, жаждущая крови и отрубленных вражеских голов. Но в совершаемом женоподобным брахманом обряде осыпания цветами и размахивания тортообразными светильниками нет ничего внушающего ужас. Музыка громкая, молитвы непонятные, огни мерцают, и, стоя в толпе, не испытываешь страха. Здесь ни на секунду не возникает ощущения, подобного тому, которое я испытал в негритянском молитвенном доме в Миссисипи, когда казалось, что вот-вот на тебя, белого, напросятся, чтобы — с полным основанием — растерзать. Здесь в карих глазах спокойствие и скорее доброжелательное безучастие.
Никто не возражает, когда иностранец, выскользнув из группы, окружающей брахмана, отправляется в своих чулках осматривать все уголки храма, божество, которому сегодня приносились жертвы, лишь одно из многих. Оно стоит в центре храма под балдахином, резным и ярко расписанным, как ярмарочный тир. В других местах этого сложного здании, иногда в глубине искусственных пещер, стоят иные божества из камня или металла. Они одеты не так богато, как та статуя, перед которой сейчас совершалось богослужение, но на всех обязательно хоть намек на одежду, хоть кусок полотна или шелка, обернутого вокруг бедер. Если не говорить о нескольким фаллических символах, настолько стилизованных, что они приобретают геометрическую неконкретность, здесь нет ничего эротического. Ничего напоминающего изящные переплетения, которые вы видите в отдельных храмах Индии, а тем более пламенные совокупления, в которых застыли статуи ламаистских храмов Монголии, Китая.
К концу я попал в сказочный хлев. Это был склад деревянных животных и колесниц для праздничных процессий. Здесь все было трогательно, любовно вырезано и разрисовано. Больших качающихся коней и карусельных быков я никогда раньше не видел.
В общем церемония в честь страшной богини Кали была весьма кроткой. Волнующее приключение поджидало меня за дверьми храма: пропали мои туфли. Я приковылял в театр в чулках. Там выяснилось, что после спектакля кто-то из товарищей искал меня; проходя мимо храма, он увидел чешские туфли и забрал их.
