Я не хочу сказать, что голландцы и англичане вели себя в колониях так же корректно, как я в пражском доме. Но я невольно вспомнил об образе мыслей своего привратника, когда на Цейлоне мне с такой симпатией рассказывали о португальцах: «Это были оккупанты, но рыцари!»
Первые два человека, с которыми мы поближе познакомились на Цейлоне, носили португальские фамилии. Шофера, с которым мы изъездили остров вдоль и поперек, звали Фернандо, фамилия его напарника была Де Сойса. Чудесные парни, работники национализированного цейлонского автотранспорта, они отлично знали свое ремесло и придали нашему турне особый блеск. Свою первую поездку большим автобусом с доверху нагруженным прицепом мы совершили по горному шоссе из Коломбо в Канди. Причем мало того, что в машине ехали чехословаки, но и сама машина была фирмы Шкода!
Фернандо был энтузиастом своего дела, и мы с самого начала совершили ошибку, зааплодировав ему после того, как он лихо преодолел какое-то действие тельно головоломное препятствие. Ему это понравилось, он улыбнулся, его зубы сверкнули, и с тех пор он почти никогда не делал меньше семидесяти километров в час. Тяжелая машина вместе с прицепом так летела но цейлонским дорогам, что люди и обезьяны — их там полным-полно — едва успевали прыгать в кювет.
Раз уж зашла речь о машинах и обезьянах, то надо сказать, что уличное движение на Цейлоне — независимо от нашего друга Фернандо — суматошно и ставит перед вами одну проблему за другой. Машин много, но велосипедистов еще больше. Повсюду мешают движению и тележки, которые тянут поразительно маленькие горбатые буйволы. Движение, как во всех нищих английских колониях, левостороннее. Одного этого для приехавших из Чехословакии шоферов было бы достаточно, чтобы у них глаза полезли на лоб. Официальная статистика свидетельствует о том, что большой процент несчастных случаев (двадцать два раненых и один убитый в день) происходит по вине шоферов, бывших под мухой. К безобразиям, вызываемым у нас в жару злоупотреблением пивом, здесь приводит напиток, настаиваемый на пальмовых орехах, — тодди. Как известно, пьяный, сидящий за рулем машины, гораздо опаснее пьяного, идущего пешком.
Фернандо никогда и ни с чем не сталкивался. Он вел машину так, что мы всегда проскакивали почти без царапин, а в это время Де Сойса, высунувшись из открытой дверцы, отчаянно сигналил другим машинам: «Убирайтесь сами подобру-поздорову в кювет!».
Де Сойсу мы прозвали «Брюшком лягушки», потому что брюшко у него действительно было, и он его еще подчеркивал, подвязывая саронгом. Впрочем, ведь вы не знаете, что такое саронг, или думаете, что его носят только натурщицы Гогена. Но это не так, ходят в нем не на одном Таити, притом в равной мере мужчины и женщины. Это полоса пестрой ткани, ширины которой хватает как раз от пояса до щиколоток. Концы ее сшивают, и получается трубка, которую надевают, как юбку, причем одно бедро крепко обтягивают, а оставшуюся с другой стороны ткань запахивают и верхний ее край укрепляют где-то подле пупка. Это практичная, легкая одежда, она не мешает вскакивать в автомобиль и, как это ни странно, не падает даже, когда в ней, стоя на полном ходу на подножке машины, оживленно жестикулируют.
