Хавьеро терпеливо сносил ее колкости, повторяя глупые банальности медсестры, что-то вроде: «Ты так хорошо справляешься. Я так горжусь тобой. Я на все готов для тебя».
- Это ложь, - сказала она в какой-то момент, опершись локтями на край своей кровати и ладонями растирая поясницу. - Никто никогда не заботился обо мне. Никто.
Даже Киара бросила ее. Скарлетт понимала, что упрек несправедлив, так как она сама попросила ее держаться подальше.
И возможно, оттолкнула Киару, из боязни разочароваться в единственном друге, которого по-настоящему любила. Она могла бы это проверить, достаточно взять телефон прямо сейчас и попросить Киару прийти, но Киара ничем не могла ей помочь.
Никто не мог.
Так было на протяжении всей ее жизни. И родители, и школьные учителя, и социальные службы постоянно подводили ее. Возможно, поэтому она и поклялась в вечной верности Нико, который, по крайней мере, сдержал свои обещания.
И если бы она не работала на него, то не встретила бы Хавьеро. Неужели он не понимает этого?
Возможно, он сейчас здесь совсем не ради нее, а ради ребенка, которого она носила.
Всем вокруг нет до нее дела.
В конце концов даже ребенок покидает ее.
В течение одного долгого мгновения она была невесомой и оцепеневшей и задавалась вопросом, существует ли вообще.
Затем теплая влажная тяжесть легла ей на грудь. Он был крошечный, красный и такой беспомощный, что ее захлестнула потребность защитить его, утешить.
Он зажмурился и издал вопль.
Скарлетт почувствовала, что появился человек, который будет полагаться на нее, а не наоборот. Она была в восторге. Мгновенно и глубоко его полюбила.
Она подняла взгляд на Хавьеро и выдохнула:
- Спасибо.
Хавьеро боролся с разъяренным котом-переростком меньше пяти минут, пока того не сманил свежий кусок мяса. Две недели и четыре операции в больнице были для него очень болезненными, но капельница с морфием позволила ему проспать большую часть страданий.
Скарлетт страдала дольше, а ее последний час был нестерпимым, чему Хавьеро стал свидетелем. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным.
Благоговение охватило его, когда он увидел ослепительно нежный свет в ее глазах и улыбку безмятежной радости.
- Ты была невероятна, - сказал он ей, когда медсестра взяла их сына, чтобы взвесить и спеленать его. Хавьеро осторожно смахнул со лба прилипшие пряди волос.
В мечтательной синеве глаз Скарлетт появились тени. Ее губы задрожали.
- Я знаю, что ты все еще злишься.
