Ты спрашивала, разрешения на оформление опеки над Сашей. Конечно, я не против — ведь я живу лишь надеждами на скорое освобождение, а как там на самом деле сложится, одному лишь Богу известно.
И еще — я не против вашего брака с Пашкой. А откуда я узнал о вас, не спрашивай — не скажу и под угрозой щекотки. Да-да, новости доходят даже сюда, причем легко и довольно быстро. А то, что ты сама не рассказала, вот этим я немного расстроен»…
— Ты там поэму строчишь, что ли? — донесся до меня сонный голос Петьки — моего сокамерника.
— Извини, если мешаю, — шепотом ответил я.
— Девушке своей пишешь? — заискивающе спросил он.
— Нет, сестре.
— Да ну? — удивился и не поверил он. — Целый час?
— Ты спал или за мной следил? — поинтересовался я.
— И то, и другое. Одним глазом спал, а другим за тобой присматривал!
— Хорош галдеть! — раздался недовольный бас Шефа — это здесь так называют Толю. Он, типа, главный. Шеф, Босс, Начальник, Голова — вот его прозвища. А еще, если Толя сказал — прыгать, то спрашивать нужно, лишь, насколько высоко.
Я вздохнул, и, сложив лист с письмом, положил его под подушку. В письме я успел попрощаться на скорую руку:
«К сожалению, должен закончить письмо. В принципе, вроде бы все, что хотел, написал. Очень скучаю и надеюсь на скорую встречу.
Сергей
PS: Теплее одевайся — тебе нельзя простывать, доктор говорил, что может начаться рецидив».
На следующий день я передал письмо с Виктором. Ответ от Ани он так же, принесет, когда придет в следующий раз. Другими способами мы с Аней не общаемся. Только через посредника, то есть, моего адвоката. Теперь, когда я передал письмо, мне остается лишь ждать, ждать, ждать… целую вечность.
Но это ожидание, хоть и сводило меня с ума, но все же, давало силы, чтобы жить — просыпаться по утрам, когда, открыв глаза, видишь все тот же потолок, все те же, ненавистные стены; дышать, когда хочется затаить дыхание и не сдаваться, даже если грудную клетку вот-вот разорвет. Это ожидание давало мужество, чтобы не сойти с ума. Это ожидание дарило вдохновение и желание жить.
В тот день, когда Виктор Андреевич пришел, чтобы обсудить кое-какие вопросы касательно предстоящего слушания, я первым делом протянул руку, желая скорее получить письмо.
В камере же, как только наступил отбой, я, убедившись в том, что все спят, достал драгоценное письмо, и, развернув листок, принялся жадно читать.
«Здравствуй, Сереж! У меня все хорошо, и даже отлично! В колледже удалось восстановиться, правда, не без труда, так что об этом тебе не стоит волноваться, а о продолжении учебы думать еще рано.
