Прошло почти восемь месяцев прежде чем мне наконец велено было явиться на заседание специальной коллегии Первого главного управления, рассматривавшей вопрос о моем приеме в КГБ. Вопросы, которые задавали мне члены коллегии, оказались поразительно заурядными: о советской внешней политике и о марксизме-ленинизме. Я сообразил, почему эти вопросы столь элементарны: находившиеся в их распоряжении сведения обо мне были столь исчерпывающими, что они уже знали меня вдоль и поперек. Так что вызвали они меня лишь для того, чтобы убедиться в правильности своих выводов, а заодно составить обо мне личное впечатление. По окончании заседания я стал офицером КГБ.
…Неподалеку от Кремля, на площади Дзержинского расположено огромное, массивное, серое здание. На нем нет вывески. В центре площади стоит обреченный на вечное одиночество бронзовый памятник Железного Феликса — первого шефа советской тайной полиции, пользующейся зловещей репутацией во всем мире.
Впервые я побывал на Лубянке в 1971 году. Все там было преисполнено мрачной серьезности: часовой, сперва изучивший фото на моих документах, а потом мое лицо; покряхтывающие от старости лифты; длинные, сумрачные коридоры, устланные выцветшими коврами; угрюмые лица офицеров в штатском — подтянутых и вежливых. На лицах большинства тамошних работников — печать секретности, умудренности и загадочности. Это поражало. И лишь много позже я понял, что эти лица выражают сознание собственного превосходства людей, знающих нечто, не доступное прочим смертным. Каждый из них как бы говорил: „Я знаю такое, что тебе никогда не будет известно”.
И в самом деле, они знают такое, что большинству людей никогда не откроется. Только-только приехав в Америку и начав выступать перед американской аудиторией, я был шокирован тем, как мало тут известно о КГБ и о том, чем опасна эта организация для свободного мира. Но меня вернул к реальности другой бывший советский гражданин, оказавшийся в США за несколько лет до меня. „Стан, — сказал он, — откуда им знать все это? В конце концов, даже в Советском Союзе мало кто знает правду о КГБ”.
Он, конечно, прав. Теперь, обращаясь к публике, я, дабы дать ей представление о сущности КГБ, не пренебрегаю исторической информацией. КГБ был создан два месяца спустя после Октябрьской революции и назывался тогда ЧК (Чрезвычайная комиссия). Возникла ЧК по личному распоряжению основателя советского государства Ленина. Почему социалистической революции понадобилась тайная полиция? Ответ на этот вопрос лежит в истории самой революции.
