— Но как же твой брат? — от ужаса услышанного у меня засосало под ложечкой. Я понимала, что подобная участь вряд ли грозит мне, но сам факт того, что подобное происходит с другими, ужасал.
— Он… — она явно боролась со слезами. — Он умер этим летом.
К кабинету Дарна мы шли, не разговаривая. У меня из головы не выходил рассказ Мелитты о трагической смерти ее брата, не сдавшего экзамен на способность к магии. Страшно представить, что подобная судьба может ожидать и ее. При мысли об этом ярость обжигающей лавой разлилась по телу, сконцентрировавшись где-то в районе сердца. Как смеют они так обращаться с теми, в ком нет магии? Какое они имеют право распоряжаться судьбами людей? Чем больше я рассуждала над этим, тем сильнее становилась моя ненависть ко всему магическому миру, и к деканату я подошла злой.
— Подожди меня здесь, — более резко, чем хотелось бы, бросила я Мелитте, но та, кажется, ничего не заметила.
— Ни пуха, ни пера, — пожелала она мне, и я, коротко кивнув, вошла в кабинет.
Рабочий стол мистера Дарна пустовал, а сам он стоял у окна и что-то бормотал. Осмотревшись, я не обнаружила никого, с кем он мог бы вести беседу.
Так и знала, что он псих.
— Мисс Блейн, вам следовало бы постучать прежде, чем войти, — продолжая таращиться в окно, проговорил он.
— Я стучала, — поспешила я заверить его, в растерянности совершенно забыв о бушующем негодовании.
— Довольно, — небрежно сказал он, и я заскрежетала зубами. — Этого достаточно.
Он отвернулся от окна, и, не глядя на меня, подошел к столу. И тут я заметила нечто очень необычное — большое черное перо двигалось так, будто кто-то невидимый держал его в руке и быстро-быстро водил по пергаменту. Перо замерло, и, повисев немного в воздухе, улеглось на свободную от всякого хлама поверхность стола. Пергамент же сам собой свернулся в трубочку и замер в неподвижности, больше не шевелясь. Заметив мое изумление, мистер Дарн неприятно ухмыльнулся.
— Магия, — ехидно прокомментировал он. — По какому поводу вы явились ко мне?
Знает же, по какому, но нет — нужно унизить.
— По поводу наказания.
— Ах, да, — "вспомнил" он. — Вы опоздали на занятие в первый же день своей учебы в Академии. Полагаете, мисс Блейн, что вам, как протеже нашего уважаемого ректора позволительны подобные вольности?
Он выжидательно уставился на меня. Понимая, что он ждет ответа, я набрала в грудь воздуха, и как можно сдержаннее сказала:
— Нет. Не думаю, что мистер Вайз был бы доволен.
