Вернувшись домой, я бросил всё вместе с оригиналом рукописи в огонь.
Так сложилась судьба моего последнего произведения…
* * *
Прошло несколько недель.
Физические боли моей души снова вернулись; но теперь это были необъяснимые боли, по крайней мере причину их я не понимал. С момента прибытия в Лиссабон – ясное дело – я не пытался разыскать ни одного своего знакомого. Иногда мне даже казалось, что люди, которых я когда-то знал, избегают меня. Это были литераторы, драматурги, журналисты, и все они, безусловно, намеревались таким образом польстить известному антрепренёру, от которого все они так или иначе зависели, не сегодня, так завтра.
Только одно удивляло меня: Рикарду, со своей стороны, ни разу не навестил меня. Впрочем, в то же самое время это представлялось мне вполне объяснимым, даже естественным: он-то несомненно знал причины моего отъезда и потому разумно ретировался.
Я очень ценил такое поведение и хотел, чтобы так было и дальше. Иначе между нами произошла бы очень неприятная сцена. Глядя на него, я не смог бы сдержать свои обиды.
Случай с «Пламенем» меня изрядно вымотал. Меня всегда тошнило от всего, что касалось искусства в его меркантильном аспекте. Ибо только негоция подписала приговор новой версии моей пьесы: фактически вместо того, чтобы быть просто театральным представлением с напряжённым, но гладким сюжетом, как в изначальном варианте – новый акт был глубоким и тревожным; он должен был разорвать завесу в Запредельное.
В последней попытке прижиться в реальности я стал целыми днями бесцельно бродить по улицам города, часто выбирая окраины…
Помню, как я гулял по проспектам, сворачивал в переулки, шёл торопливо, почти бежал, как тот, кто тщетно ищет встречи, не знаю почему я иногда делал такое сравнение.
Обычно к вечеру, уставший, продрогший, разбитый, я рано приходил домой, спал вязким сном до самого утра…, а утром возвращались мои химеры…
И что любопытно: всё это время я ни разу не помышлял вернуться в Париж и погрузиться там в спокойное одиночество моей души. Не потому, что сегодня мне не нравится этот образ жизни. Просто такой вариант никогда не приходил мне в голову…
Однажды утром я внезапно увидел, как кто-то переходит улицу, направляясь ко мне…
Я захотел убежать. Но ноги прилипли к земле. Рикарду, собственной персоной, стоял передо мной…
………………………………………………………………………………
Сейчас уже невозможно вспомнить первые слова, самые банальные, конечно, которыми мы обменялись при встрече. Разумеется, поэт сказал, какое изумление вызвало у него моё исчезновение и моё нынешнее поведение.
