– Ах! как бы мне повезло, если бы я нигде не родился, но всё же существовал… – странным образом много раз вспоминал я в своих одиноких прогулках по бульварам, проспектам, широким площадям…
………………………………………………………………………………
Однажды днём, как обычно листая последние литературные новинки в галереях Одеона, я наткнулся на жёлтую обложку только что изданной книги, о чём гласила традиционная красная полоса… И перед моими глазами раскалёнными буквами засверкало имя Рикарду де Лоурейру…
Да, это был французский перевод «Диадемы», которую только что выпустил смелый редактор, открывая миру новую литературу…
………………………………………………………………………………
………………………………………………………………………………
В тот вечер, впервые с момента приезда в Париж, я пережил несколько по-настоящему сумасшедших часов.
В течение этих часов я погрузился в размышления о Рикарду, о его неслыханном поведении, о недопустимом отсутствии у него гордости.
Я размышлял над всеми мелкими эпизодами, о которых упоминал выше; обнаружил другие, более значимые, в беспамятстве желая вычислить всех возможных любовников Марты… Ни в одной фантазии я не мог представить, чтобы хоть один из мужчин, которых я хоть раз видел рядом с ней, не соприкасался бы с её телом – и её муж знал об этом: Луиш де Монфорт, Нарсизу ду Амарал, Раул Вилар… все, в общем, все…
Однако среди всего этого было ещё кое-что более странное: к этому бунту, к этому отвращению, к этой ненависти – да, к этой ненависти! к Рикарду! – примешивалось непонятное раздражение, ревность, настоящая ревность к нему самому. Я завидовал ему! Завидовал ему из-за того, что она принадлежала… мне, русскому графу, всем остальным!…
И это чувство нахлынуло на меня так сильно в тот вечер, что моментально в моём сознании пронеслась пунцовая мысль убить его, чтобы удовлетворить мою зависть, мою ревность: чтобы отомстить ему!…
………………………………………………………………………………
Но я, наконец, вернулся к своему спокойствию, и, глядя в глаза своему старому другу, у меня оставалось только отвращение, презрение, и страстное желание бросить ему в лицо всю его позорность, всё его малодушие, возопить: «Послушай, мы были её любовниками… и я, и все мы, слышишь? И все мы знаем, что ты тоже это знаешь!…»
* * *
Ночью, перед тем как уснуть, в оглушающем свете мне снова пришла в голову эта тревожная мысль.
«Его малодушие… его отсутствие гордости… Всё так, ну а если я ошибаюсь… если я ошибаюсь… если Марта сама всё ему рассказывает… если он знает всё только потому, что
