Когда мы остановились напротив зелёного особняка, я внезапно увидел, как Марта рассеянно подходит и стучит в дверь… Теперь же стало ясно, что, судя по тому направлению, в котором она мне представлялась, она непременно должна была идти за нами. Значит, она должна была меня видеть: тогда и я должен был видеть её, когда – я очень хорошо это помню – она оглянулась, проходя мимо высокого строящегося здания. И в это же самое время – не знаю почему – я вспомнил, что мой друг, когда внезапно решил не идти в дом к Варжинскому, закончил свою фразу такими словами:
– … автомобиль нуждается в ремонте. Вечно что-нибудь ломается…
Это были единственные слова, которые я отчётливо помнил – возможно, единственные, в которых я был уверен, что слышал их. И единственные слова Рикарду, удивившие меня…
* * *
Мне потребовалось много времени, чтобы мысленно пересмотреть тот странный день. Но, наконец, я заснул и проспал до утра…
………………………………………………………………………………
Спустя два дня, никого не предупредив, не написав ни слова Рикарду, я, наконец решился уехать…
Ах! какое облегчение я испытал, когда, наконец, ступил на перрон вокзала Орсе: я дышал, моя душа распуталась!…
Дело в том, что я физически страдал от нравственных терзаний моей души. И давно уже меня пленил гнетущий образ: душа моя согнулась, скрутилась, спуталась…
Но теперь, когда я видел, что удалился от всего намешанного вокруг меня, эта странная боль ослабла, а мой разум я ощущал, как раньше – пробуждённым.
При таком желании как можно быстрее оказаться в Париже поездка казалась мне слишком долгой, и мои мучения стали накаляться. Я думал, что никогда не доберусь до Парижа, что не смогу восторжествовать, о чём я, разумеется, мечтал; или меня задержат на полпути по ошибке; или заставят вернуться в Лиссабон; или за мной последуют Марта, Рикарду, все мои друзья, все мои знакомые…
Приступ панического страха пронзил меня, когда в Биаррице в вагон вошёл высокий светловолосый мужчина, в котором, как мне показалось, я узнал Сергея Варжинского. Но посмотрев на него получше – впервые посмотрев на него по-настоящему — я улыбнулся про себя: сходство незнакомца с русским графом наблюдалось только в высоком росте и светлых волосах…
………………………………………………………………………………
Так что теперь я больше не мог сомневаться: я победил. Я прошёл по Площади Согласия, монументальной, аристократической, мерцающей огнями…
Я вновь пропитался Европой, резонировал с её ритмом, во мне взрастал Париж –
