Стоило видеть, с какой искренней заинтересованностью расспрашивали меня оранские актеры о молодежных театрах Москвы. С удовольствием рассказала им о «Современнике», о театре на Таганке, о школах-студиях. Какое прекрасное название — «Современник», мечтательно шепчут они друг другу. Интересуются репертуаром, зрителями, помещением. Последнее — самый больной вопрос для оранцев. Как бы они хотели иметь постоянную базу и зал своей особой конструкции с любимой «халкой»!
К фестивалю африканского искусства перестраивалось несколько помещений, — может быть, им дадут одно. Но эта мечта едва ли сбыточна, так как, по словам Мустафы Катеба, оранцы должны будут оставаться в Оране, а не переезжать в Алжир, где уже есть и другие театральные коллективы. При неуклонном стремлении к децентрализации театра было бы нелепо лишать Оран уже существующей там труппы.
Угадывается, что в истории советского театра молодых актеров особенно волнует вопрос — сколько же лег потребовалось после Октябрьской революции, чтобы новые театры получили государственную дотацию? Они понимают, что сейчас у алжирского правительства иные, более важные задачи. Но ведь приятно помечтать и о будущем, о том самом будущем, во имя которого они ставят сейчас свои спектакли, голодают, не спят ночами.
Разговор касается постановочных принципов театра, общего и различного в творчестве Станиславского и Брехта. Да, они следуют за Брехтом, создавая свои спектакли методом эпического театра, подчеркивая социальный смысл изображаемых событий. Но Художественный театр для них воплощает храм искусства, высшую школу служения любимому делу. «Правда ли, что, когда создавался Художественный театр, это был совсем маленький кружок?» — спрашивают они меня. Да, Станиславского они, конечно, изучают очень тщательно. Произведений Станиславского я не видела в витринах книжных магазинов Алжира и потому спрашиваю, читают ли они его работы. «Сейчас весь мир читает Станиславского, мадам», — вдруг услышала я ломаную русскую речь. Это в комнате появился еще один собеседник — молодой человек по имени Ибрахим, он переехал в Алжир из Туниса, где начал учить русский язык. И сейчас активно продолжает заниматься им. Время от времени он просит услышанную русскую фразу, слово записать ему тут же русскими буквами. «А здесь нужен мягкий знак?». У Театра моря много единомышленников, и Ибрахим — один из них. Но постоянно работать в театре он не решается, бытовая неустроенность пугает его. У юноши — семья, ребенок. Что ж, его нетрудно понять.
