. Уже в древности имя бога толковали как «владыка, господин танца». Что имели в виду под «танцем», становится очевидным из ветхозаветных параллелей. Глагольная форма от слова, соответствующего прозвищу Маркод, безусловно, употреблялась в связи с картиной опустошения кедрового Цада богом Яхве: «Он заставляет их скакать подобно тельцу, Ливан и Сирион (Антиливан. —
Примеч. авт.), подобно молодому единорогу» (Псалом XXVIII, 6; ср. также СХШ, 4 и 6).
Здесь, по-видимому, подразумевается одно из явлений природы — землетрясение, которое в районе Ливана не редкость. Таким образом, под Баалом Маркодом нужно понимать «владыка, господин землетрясения», который заставляет танцевать горы. Правильность подобной интерпретации подтверждается отождествлением Баала Маркода с Посейдоном Эиосихтоном, «землеколебателем» в посвятительных надписях из Дейр эль-Калаа.
Баал ливанский как владыка высочайших гор Сирии и Палестины и их горных лесов был широко почитаем. Ученый Филон Библский причислял его к самым значительным горным божествам Ханаана. У хеттов, которые стремились приобщить как можно больше чужих богов к своему пантеону, он фигурирует в качестве божества клятвы при заключении договоров. В Египте культ Баала получил большое распространение в период Нового царства, когда наблюдались особенно тесные связи с Ливаном. В одном из египетских магических текстов темные силы заклинают словами: «Да поразит тебя Баал кедровым деревом, что в руке его!» Это выражение заставляет вспомнить рельефное изображение Баала угаритского. Бог несет в левой руке оружие, чрезвычайно похожее на дерево, заостренное снизу подобно копью.
Религиозное значение кедра как дерева божьего сада проливает свет на его культовую ценность. Как никакой другой материал, кедр считался пригодным для сооружения жилищ богов. Охотно использовался он и при изготовлении малых предметов культа. Тутмос III сказал об этом просто и выразительно: «Это дерево, которое он (бог Амун) любит».
В такой ситуации рубка кедра на постройку храмов (представлялась богоугодным делом. Навуходоносор, например, гордился тем, что собственноручно валил строевой лес для башни храма в Вавилоне. Зато предосудительным считалось использовать «священный» лес в мирских целях. В связи с этим становится понятным негодование, когда Иоанн гисхальский для сооружения оборонительных машин взял сложенные в Иерусалиме кедровые стволы, предназначенные для расширения храма. По мидрашу
