Храмовые служители жалуются президу Фиваиды: «Если и некоторые другие, о гегемон, (страдают?) из-за природной слабости… от более сильных… страдая непрерывно от…»>{146}. Под «природной слабостью» здесь можно понимать и физическую, но само противопоставление слабых сильным, само притеснение сильными слабых носит социальный характер.
Конфликт осознается в моральных понятиях: богатство связано с пороками, бедность — с добродетелями. Лучше всего это выразил Аврелий Исидор, отождествив бедных и живущих добродетельно>{147}. Набор пороков и добродетелей невелик и укладывается в риторические штампы. Выше уже упоминался такой грех, как алчность. Столь же присуще богатым отсутствие страха перед судилищем. Люди, «не имеющие в груди страха перед судилищем, силу же свою считающие сильнее силы законов», обижают бедняков>{148}. Напротив, Аврелий Гонорат, человек состоятельный, но оказавшийся в стесненных обстоятельствах, вопиющий о своей крайней бедности и называющий себя бедняком, действует, «имея в груди страх перед судилищем»>{149}.
«Страх перед судилищем» — это и страх перед Законом, и страх перед властями. Аврелия Деметрия в риторической преамбуле к прошению пишет: «Подобает, чтобы те, кто испытал внимание архонта и страх перед ним (выделено нами. — А. К.), впредь были благоразумны и никоим образом ни по отношению ни к кому не совершали неподобающего»>{150}. Страх перед архонтом не удержал ее обидчика Калаида, и он поступил, «как у варваров никто не поступает с законом»>{151}.
Аврелий Гонорат в вышеприведенном прошении считает страх необходимым не только грешнику, но и праведнику. На иных позициях стоит государственный земледелец Стотоэтис. «Твоя благосклонность, — обращается он к префекту, — позволяет подвергшимся беззаконию приблизиться к тебе без страха»>{152}. Как не вспомнить дискуссию среди египетских богословов той эпохи: должны или не должны праведники иметь страх божий?>{153}.
Да и сам страх божий появляется в прошениях IV в., причем появляется как логическое продолжение и эквивалент страха перед судилищем, законом, чиновником. Вернемся к уже упоминавшейся жалобе Аврелия Антеуса, ограбленного соарендатором>{154}. Здесь полный набор риторических штампов: тиранический образ действий, алчность и грабежи динатов, презрение к бедности. Имеется и обвинение в отсутствии у обидчика страха перед чиновником («тобой, моим господином») и перед богом.
Если страх божий мог проникнуть в прошения из Библии, а страх перед законом — из греческой философии, то трепет перед чиновником упоминается уже в документе позднептолемеевского времени. Докладывая диойкету, стратег отмечает три опоры порядка: счастье бога и господина царя, «твою (т. е. диойкета. —
