В четырех последовательных строительных горизонтах (сверху вниз) были найдены однотипные дома. По мнению Мэллоуна, они охватывали период жизни не более пяти — шести поколений, поскольку па могильнике погребения не накладывались одно на другое, следовательно, расположение самых старых могил еще было на памяти тех, кто копал более поздние. На горизонте V характер керамики стал меняться, а в более глубоких слоях (VI–X) Мэллоун уже имел дело с иной культурой, которая характеризовалась совершенной по исполнению и цвету посудой, расписанной большей частью несколькими красками. Эта керамика к тому времени была уже известна как халафская. Впервые ее обнаружил незадолго до первой мировой войны немецкий археолог барон Макс фон Оппенгейм на поселении Телль-Халаф близ турецко-сирийской границы. Фон Оппенгейм нашел ее при раскопках большого дворца одного арамейского властителя, правившего в железном веке в г. Гузана; груды расписных черепков были вырыты строителями при закладке основания дворца, и, разумеется, археолог не имел возможности определить их возраст. Только впоследствии, в Арпачии эта керамика была найдена в четком стратиграфическом контексте и в привязке к современной ей архитектуре.
В дальнейшем нам еще придется говорить об этой прекрасной халафской керамике, на которую перед лощением наносились глянцевой краской сложные рисунки. Она настолько своеобразна, что служит, когда ее находят на границах области ее распространения, в Северной Сирии или Южной Анатолии, бесспорным критерием для датировки. В этом отношении представляется также немаловажным, что и в Южной Месопотамии ей не находится точных соответствий. В Арпачии были также обнаружены первые образцы других мелких предметов: стилизованные культовые терракотовые статуэтки, печати с изображениями людей и животных, разнообразные бусы и амулеты; все эти изделия вскоре были признаны характерными для халафского периода. Но главной отличительной чертой Арпачии явились круглые сооружения, найденные в самых нижних слоях и получившие в то время греческое по происхождению название «толосы». Они возводились из глиняных блоков на каменном фундаменте и были, очевидно, увенчаны куполом. Эти строения имели вход через прямоугольное преддверие, так называемый дромос, что увеличивало их сходство с «ульеподобными» гробницами более позднего времени в Микенах.
Тепе-Гавра
В то время как Мэллоун вел раскопки в Арпачии, на более крупном холме (телле), Тепе-Гавра, в нескольких милях к северо-востоку, начала работать американская экспедиция [178; 184]. В те времена американцы финансировались куда более щедро, чем англичане, поэтому руководитель экспедиции Э. А. Шпейзер мог спланировать раскопки, охватывающие всю вершину телля Гавра. В результате этого в последующие годы очертания холма изменились до неузнаваемости: его высота уменьшилась с более чем 18 м до менее 9 м. Таким образом, все недостатки, присущие господствовавшему до того времени методу стратиграфического шурфования на ограниченной площади, были устранены и появилась возможность производить раскопки сразу всего поселения. В первые годы Шпейзер и его преемники занимались расчисткой культурных слоев, современных шумерским южным городам и соответствующих протописьменному этапу додинастического периода. Культура, представленная последними слоями, оказалась настолько своеобразной, что некоторое время ее определяли как «период Гавры» Северного Ирака. Были найдены богатые захоронения с золотыми украшениями, храмы странной, ранее не встречавшейся планировки, резные амулеты удивительных форм. Всюду бросались в глаза свидетельства широкого использования меди. Таковы некоторые из отличительных черт Гавры (слои VIII–XI сверху вниз), о них мы поговорим более подробно, поскольку Гавра служит ключом к стратиграфии всей Северной Месопотамии.
