Ли Мин закончил беседу с ныряльщиками. Он вернулся за прилавок, открыл книгу записей и внес туда несколько цифр. Затем закрыл ее, и взгляд его остановился на Мато.
— У меня сын! — сказал Мато.
Ли Мин показал в улыбке свои плохие зубы и несколько раз наклонил голову в знак поздравления.
Когда ему было восемь лет и он жил в провинции Син-Канг, он видел, как его родители утопили новорожденную: в их лачуге и так было слишком много девочек. Ли Мин был тогда очень горд: он — мальчик, следовательно, желанный, не то что его маленькая сестра, хуже щенка охотничьей собаки.
— Сын, это хорошо, — сказал он.
— Хорошо! — подтвердил Мато, гордо выпятив грудь.
— Как ты назвал своего сына?
— Матаоа, Матаоа!
Мато разразился смехом, и Ли Мин, зараженный его радостью, улыбался, покачивая головой.
— Завтра я устрою большой тамаараа[6] по случаю рождения сына, — сказал Мато. — Потребуется много еды.
Мгновенно лицо Ли Мина приняло то выражение, какое он обычно сохранял, разговаривая с покупателями. Он предложил домашнюю птицу, одного или нескольких поросят, рыбу…
В сезон сбора раковин ныряльщики не тратили времени на ловлю рыбы, которой изобиловала лагуна, и предпочитали покупать ее у подростков. Таким образом те добывали деньги для игры в бараках, а старшие сохраняли силы для изнурительного труда. Заметив это, Ли Мин создал бригаду молодых рыбаков, скупал у них улов и перепродавал по цене в два раза выше той, что была установлена в начале сезона.
— Я сам наловлю рыбы, — сказал Мато.
— Ты завтра не будешь нырять за раковинами?
Мато с презрительной гримасой покачал головой. У него родился сын! Что подумали бы о нем, если бы завтрашний день прошел для него как обычно! Понимая неуместность своего вопроса, Ли Мин вернул мысли Мато к предполагаемому большому празднеству.
— Ты и правда думаешь добыть рыбы на всех?
В его тоне прозвучало несколько скептическое отношение к подобному подвигу. Мато описал широкий полукруг вытянутой плашмя рукой.
— На всех и даже больше!
— Тогда ты действительно великий чемпион!
В знак восхищения он долго качал головой, затем отвинтил крышку жестяной банки, достал три толстые мятные конфеты и преподнес Мато. Одну клейкую конфету Мато положил себе в рот, а две другие, для Техины, зажал в руке и вышел из лавки.
Рыбная ловля Мато
Луна освещала угол большой циновки, разостланной прямо на земле. На ней, рядом с Мато, спала Техина. Она положила руку на одну из подушек, между которых пристроила Матаоа.
