Мантык свистком подал сигнал рассыпаться по опушке и осмотреть, нет ли свиней. Во многих местах оказались свежее рытье и следы.
Подъехав к более удобному месту, мы сняли с себя теплую одежду, сбросили все, что было привязано в тороках[101], и сложили в кучу, даже не прикрыв ее чем-либо: кочующие здесь киргизы оставленное другими считают священным. Неиспорченные цивилизацией народы не знают пороков цивилизованного человека. Осмотрев оружие, мы сели на коней и тотчас условились, как начинать охоту. Четыре охотника были посланы вперед занять место, где камыш суживался или вовсе прерывался, причем им было приказано соблюдать мертвую тишину, так чтобы тонные свиньи не могли и заподозрить их. Поджидать свиней предоставлялось или пешими, или на лошадях как найдут удобным. Остальные охотники вытянулись в линию поперек камыша во всю его ширину, от льда озера до открытой степи, по возможности таким образом, чтобы один охотник видел другого; в противном случае приказано было перекликаться.
К первой партии охотников принадлежали я и Мантык, и мы заняли с ним места верхами на лошадях невдалеке один от другого. Стоим и ждем. Минут через пятнадцать до слуха нашего стала доноситься перекличка загонщиков. Вижу: охотник с правой стороны вскинул ружье к щеке и прицелился, потом снова опустил ружье; не успел я еще сообразить, что бы это такое значило, как почти над самым ухом моим раздался легкий треск камыша и знакомое фырканье! Только я приложился, как фланговый охотник неистово закричал: «Здесь, в степь, в степь!» — и стремглав бросился из камышей. Дело было понятное: свиньи, заслыша погоню с одной стороны пошли в сторону нашей засады, нс заметили нас прежде, чем мы их, и кинулись через степь в другие камыши. Выскакав из камыша, я увидел в степи стаю свиней, штук двадцать пять или тридцать, направлявшихся к видневшимся верстах в семи непролазным камышам. Следовало во что бы то ни стало не допустить свиней до этого камыша. Я дал поводья Ксанфу, и минуты через две он врезался в самую середину стада; подскакивая, я успел заметить двух кабанов и четырех или пять свиней; остальные были поросята. Я насел на кабана и погнался за ним. Вижу: кабан огромный и мне одному одолеть его будет нелегко и небезопасно. Я. оглянулся и стал звать Мантыка и товарища, П. Осипова. Но меня никто не слушал: каждый гнался за избранной жертвой. Вскинув за спину ружье, я вынул пистолет и стал кружить зверя, чтобы он скорее утомился. Вскоре он перестал скакать и побежал рысью. Подскакиваю к нему почти в упор, стреляю ему в ухо; кабан падает на передние колена; привычная к охоте лошадь останавливается с ним рядом. Соседство опасное — и я поспешил отдалиться. Вижу скачущего ко мне П. Осипова. Я поднял фуражку и закричал:
