.
– Нет, он не умер, – шептала я. – Не умер. Он обязан прийти домой. Обязан прислать мне еще одно письмо.
Мужчина в котелке с рекламным щитом на плечах перешел дорогу по другую сторону перекрестка.
– Грех – корень зла в мире! – орал он, не обращаясь ни к кому конкретно. – Бог наказывает нас чумой, раздором, голодом и смертью.
Висевший на его шее щит гласил: «ЧЕТЫРЕ ВСАДНИКА АПОКАЛИПСИСА УЖЕ ЗДЕСЬ! ТЕ, КТО СОГРЕШИЛ, БУДУТ СРАЖЕНЫ».
В ужасе наблюдая за ним, я вдруг поняла: «Мы все просто ждем, пока нас убьют. Все, что нам осталось, – это страдать от горя, пока мы не умрем, захлебнувшись собственными биологическими жидкостями. Зачем вообще жить?»
Мне было тяжело дышать. Я отвернулась к стене из песчаника и стянула маску, хватая ртом воздух. Я вдыхала ртом пахнущий тунцом ветер, и меня тошнило от этого запаха. Меня тошнило от всего. Почему не я погибла от микробов или бомб? Почему я стою в одиночестве посреди опустевшего города? Почему умный и талантливый мальчик пошел в армию? Как он мог поступить так глупо?
Пустой перекресток не мог дать мне ответов на эти вопросы, и я потащилась дальше, как во сне, с трудом передвигая будто налитые свинцом ноги. Мое неровное дыхание перешло в икоту, в боку была мучительная боль.
Подойдя к жилому кварталу, я увидела – в значительной степени благодаря обонянию – жуткую сцену во дворе дома гробовщика. Сосновые гробы были сложены друг на друга. Четверо маленьких мальчиков взбирались по ним, будто на деревянную крепость. Они распевали песенку, которую я слышала в начале учебного года, когда эпидемия гриппа была в самом начале.
Маленькая птичка
По кличке Грипп
Влетела в окошко,
И я охрип.
– Эй, вы, слезайте оттуда! – закричала я на детей. – Вы топчетесь по телам мертвых. Вы что, не видите мух? Вы заболеете.
Заводила этой компании, русоволосый мальчуган в штанишках до колена, закричал друзьям, пытаясь не свалиться с неустойчивой деревянной конструкции:
– Пацаны, это немцы. Стреляйте в них!
Остальные розовощекие мальчишки навалились на гробы и начали палить в меня из невидимых винтовок.
– Где ваши родители? – спросила я.
– Продолжайте стрелять, парни. Задайте этим грязным фрицам.
Они продолжали расстреливать меня из воображаемого оружия, не собираясь покидать свою отвратительную игровую площадку. Раскаты грома в темнеющем небе к западу вызвали у ребятишек громкие восторженные вопли.
– Это был залп из нашей пушки, Фриц, – заявил вожак. – Ты умрешь.
– Это вы умрете, глупые дети, если будете здесь играть. Убирайтесь отсюда. – Я вошла в наполненный смрадом двор, где меня окружили мухи, и схватила русоволосого мальчишку за руки. – Я сказала, убирайтесь отсюда.
