Патти долго слушает собеседника.
Она мельком оглядывается назад, через плечо, и встречается со мной взглядом.
Наверное, ей звонят сказать, что меня готовы официально снять с ее шеи.
Я слышу ее слова:
– Я на работе до половины седьмого.
Патти смотрит в окно. В ней идет какая-то борьба.
Мне не хочется осложнять ей жизнь. Я встаю со своего места в глубине салона и убираю диванную подушку. Закрываю компьютер и снимаю очки.
Я глубоко дышу.
Я понимаю, что от меня одни проблемы. Я старалась стать невидимой, но уже одно мое присутствие неизбежно влияло на развитие ситуации.
Куанг Ха и прежде был не сахар, но теперь, когда мы по вечерам идем через переулок к гаражу, он просто пышет яростью.
Маи делает хорошую мину, но, кажется, даже она устала от всей этой истории.
Я хочу, чтобы Патти было легче.
Она заботилась обо мне.
Поэтому я поворачиваюсь к ней и стараюсь улыбнуться.
Этой улыбкой я хочу сказать, что благодарна за все, что она для меня сделала.
Я хочу сказать, что мне жаль, что я такая изломанная.
Я хочу сказать, что все понимаю.
Я очень, очень стараюсь. Изо всех сил.
Но рот деревенеет, а губы трясутся.
При виде моей кривой ухмылки Патти отворачивается.
Я снова слышу ее голос, на этот раз он дрожит.
– Мы будем не раньше шести сорока пяти. Вам не поздно?
Патти дает отбой и сразу набирает другой номер.
Невозмутимость – вот что в ней самое лучшее. Она и сейчас совершенно спокойна. Ну, почти.
Может быть, невозмутимость приходит ко всем, кому довелось пережить немало разного. Невзгоды обкатывают, стачивают острые углы, как волны обкатывают кусочек стекла.
Или обкатывают – или разбивают вдребезги.
От Бейкерсфилда до Тихоокеанского побережья сто тридцать миль, но я была на море дважды. Мы ездили с родителями в Санта-Марию.
Одно время я страстно увлекалась изучением океана, ведь вода занимает больше 70 процентов площади поверхности земного шара.
Но оба раза, что я была на море, вода меня пугала.
При мысли о непредсказуемости течений и об обширнейшей, сложнейшей системе живых организмов, обитающих в глубине под бурунами, у меня по коже бежали мурашки.
В буквальном смысле слова.
Я вся была в пупырышках.
Так что я не могу не восхищаться самообладанием Патти.
Я знала, что я здесь ненадолго.
Сегодня это окончательно стало ясно.
Я уже привыкла все время ждать дурных вестей.
Так что, когда они наконец приходят, я чувствую нечто сродни облегчению.
Я иду к стойке. Слышу, как Патти говорит:
– Звонила женщина из соцслужбы. Они хотят побывать у нас дома. Сегодня.
