Здесь говорят по-вьетнамски.
Я понимаю маникюрш, даже тех, которые говорят быстро.
Между собой они никогда не говорят о ногтях клиенток.
Они рассказывают о своей жизни.
Они подпиливают, шлифуют, красят, а я слушаю их истории, почти все – о мужьях, детях и прочей родне.
Они и сами часто приходятся родней друг другу. Родные сестры и двоюродные. Свекрови и невестки.
Настоящий клан.
Они не знают, как больно мне слышать их рассказы. Ведь даже когда они жалуются на негодных мужей и ленивых детей, мне больно сознавать, как тесно они связаны.
Друг с другом.
Со своими родными.
С миром.
Едва войдя утром в стеклянную дверь, они окутывают себя историями и носят их, словно вуаль, до самого вечера, покуда не придет пора уходить.
Их покров из слов так же осязаем, как если бы он был сшит из ткани.
Понизив голос, они жалуются друг другу на мужей и детей, и становятся едины, объединены кровью, жизнью, общим опытом.
Каждая из них – часть чего-то большего.
Даже если сами они этого не понимают.
Я – понимаю.
Мне случалось видеть деревья, которые пережили пожар.
У них обугленная кора и мертвые ветви.
Но под черной коркой кроется сила, и сила эта выбрасывает наружу новый зеленый росток.
Может быть, если повезет, так случится и со мной.
Правда, пока что-то не похоже.
Патти работает за стойкой у входа.
Здесь все белое. Стойка. Кресла для посетительниц. Пол.
Белый = чистый.
Я готова поспорить, что Патти только порадуется, если все остальные цвета вообще исчезнут из мира – если, конечно, не считать красного цвета.
Такой уж она человек.
У нее – графики, правила, системы, она каждый день не жалеет сил, чтобы выстроить в мире порядок и по очереди перечинить все сломанные ногти.
Моя мама любила старую пословицу: «Каждой вещи свое место, и каждая вещь на своем месте». Но сама она ей не следовала.
А Патти следует.
И кажется, если не считать моей персоны в дальнем углу салона, Патти выигрывает этот бой.
Телефон звонит, когда Патти подсчитывает что-то на калькуляторе. Она здоровается, а потом я слышу:
– Сегодня?
Я поднимаю голову: я отлично успела изучить ее голос, и, хоть он по-прежнему ровный и неэмоциональный, я слышу в нем какую-то новую нотку.
