Я стараюсь тратить поменьше, но не всегда получается.
Я не хочу, чтобы из-за меня были проблемы, поэтому не стала признаваться, что не ем мяса. Я просто отодвигаю курятину или свинину на край тарелки, потом переправляю в салфетку, а доев остальное, незаметно выбрасываю салфетку в мусорное ведро.
Я знаю, что все равно проглатываю те кусочки, что избегают этой прискорбно примитивной манипуляции, но главное – принципы, пусть даже в реальности они оказываются несколько скомпрометированы.
Я думаю, реальность – это как блендер, где надежды и мечты крутятся вперемешку со страхом и отчаянием.
Позолота – это только в сказках да на поздравительных открытках.
Каким-то образом я ухитряюсь пережить первый месяц.
Когда мне говорят одеться и почистить зубы, я подчиняюсь.
Я живу с сосущим чувством абсолютной утраты, пустоты.
Из моей жизни ушел всякий смысл.
Я заставляю себя думать о чем угодно, только не о том, о чем на самом деле все время думаю.
От этого я устаю так, что сплю столько, сколько никогда еще не спала.
Я – тень.
Мне больше не снятся цветные сны.
Я не считаю по 7.
В этом новом мире я не считаю и не считаюсь.
Теперь Делл приезжал домой, в «Сады Гленвуда» в темноте.
В этом жилом комплексе зелень встречалась разве что во внутреннем дворе.
Там имелась круглая площадка, засыпанная мелкой красной пемзой, которая даже через толстые подошвы ботинок больно колола ноги, когда Делл срезал путь к лестнице, где всегда стоял какой-то странный запах.
Тут и там на этом минном поле торчали задиристые кустики чертополоха, пробившие себе путь сквозь дешевый черный пластик, тонкий слой которого был уложен под кирпично-красной пемзой. Чертополох цеплялся за голые пухлые щиколотки Делла, и на них выступали капельки крови.
В Бейкерсфилде не было ни одной лесистой лощины. Земля была плоской, иссохшей и зеленела только там, где ее поливали.
Может быть, поэтому в городе было так много жилых комплексов, названных в честь папоротников и влажных убежищ под сенью деревьев.
Их названия «выражали стремление человека жить в насыщенном влагой климате» – по крайней мере, так выразилась Ива, когда впервые спросила его, где он живет, а он ответил, и надо признать, со смешной гордостью:
– В «Садах Гленвуда».
Он шел на второй этаж пешком, потому что лифт, в соответствии с законодательством имевшийся в доме, никогда не работал.
Делл безуспешно пытался восстановить в памяти все, что случилось за этот непростой и длинный месяц.
