Кажется, я не могу дышать.
Воздух застревает на входе в легкие и скапливается где-то в глубине.
Меня ставят в первый ряд.
Панихиду организовали люди из компании, где работал папа. Три человека по очереди выходят с речью.
Я не слышу ни слова из того, что они говорят.
На подставке у возвышения стоит увеличенная фотография мамы и папы – их сфотографировали еще тогда, когда у папы были волосы, а мама была худенькой.
Они обнимаются и смеются.
Я знаю эту фотографию.
Она стоит в уголке маминого бюро, в рамке из ракушек.
Помню, маленькой я спросила маму, почему на этой фотографии они такие счастливые, и мама ответила – потому, что они знают, что когда-нибудь у них появлюсь я.
Логики никакой, но я ей поверила.
После службы всем дают белые шарики и просят выйти на улицу.
Шарики наполнены гелием, на белых боках – жирные фиолетовые буквы: «Джимми и Роберта».
По замыслу организаторов, мы должны выпустить их в небо, а какой-то парень в костюме (и сандалиях на белые носки) в это время будет петь про то, что главное на свете – любовь.
Я в ужасе.
Я точно знаю, что в конце концов шарики станут латексным тряпочками и повиснут на проводах.
Они попадают в реки и ручьи, их унесет на много миль, в океан, и там ими будут насмерть давиться рыбы и морские млекопитающие.
Но я не могу найти в себе сил заговорить и предупредить окружающих о бедах, которые случатся лишь потому, что кому-то пришло в голову, будто это так трогательно – выпускать в воздух мины замедленного действия.
Краем глаза я замечаю малыша, который не желает отпускать дареный гелиевый шарик в небо.
В конце концов родители силой вытягивают веревочку у него из сжатого кулака.
Четырехлетка рыдает от обиды, и я вижу: он единственный из всех понимает.
В местной газете печатают мою фотографию – размером с почтовую марку. Учреждают фонд для оплаты моего дальнейшего образования.
Работодатель отца делает в фонд щедрый взнос.
В список жертвователей попали многие, но для меня это лишь имена, которые я тут же забываю, потому что за ними не стоит ни одного знакомого лица.
Я узнаю только Хайро Эрнандеса из «Мексиканского такси».
Я пишу Хайро благодарственное письмо, и он звонит в салон «Удача». Прошло две с половиной недели с момента аварии. Я пишу на листке с логотипом салона, поэтому он решил, что в «Удаче» знают, где меня искать.
Патти удивлена тем, что мне звонит мужчина.
Я объясняю, что это мой старый друг. Он и правда друг. И гораздо старше меня. Так что все это чистая правда.
