Вот что такое, значит, «идти вперед».
Все уже идет, прямо сейчас.
Как странно.
Я-то думала, до слушания еще дней пять, или пара недель.
Но завтра?
Правда, Ленора – специалист, и, наверное, по опыту знает, как лучше делать такие вещи.
Может, это все равно что быстро отклеить пластырь с ранки.
Если быстро, то не больно, потому что самое худшее – это не боль, а ее предчувствие.
Может быть, именно поэтому Ленора сказала мне о суде только сейчас.
Я прощаюсь с ней и ухожу в библиотеку.
Войдя внутрь, я прижимаю ладони к лицу.
Быстро дышу. Но не плачу.
Я думаю о Маи, Куанг Ха, Патти и Делле.
Меня от них заберут.
А как же я без них?
Я иду прямиком в свой любимый угол, на втором этаже, у окна.
Там всегда много света.
Беру книгу по астрофизике. Давно я не думала о таких крупномасштабных явлениях.
Наверное, я слишком зациклилась на мелочах. Цеплялась сознанием за мелкие детали.
Я читаю про галактики, про космическое микроволновое излучение, и мне становится легче дышать.
Я представляю себе Вселенную и себя во Вселенной.
Я – звездная пыль.
Золотисто-коричневая пылинка.
Крошечная частица огромного бескрайнего мира.
Когда приходит время, я выхожу и сажусь на ступени.
Я думаю о семье Нгуен.
Что будет теперь – они уедут из «Садов Гленвуда»? Делл опять переедет в квартиру двадцать восемь? Может быть, они снимут другую квартиру и останутся жить в доме.
Маи будет скучать не только по мне; ей будет очень грустно без двухэтажной кровати и без стенного шкафа.
И что будет с Чеддером?
А если они останутся, я буду приходить к ним в гости по выходным.
Буду помогать с садом.
Дойду пешком или даже позвоню Хайро и попрошу отвезти.
А можно побольше бегать и придумать маршрут до «Садов Гленвуда» и обратно.
Делл появляется внезапно.
Я не видела, как он подходил. Он так тихо шел, или это я ничего вокруг не замечаю?
Он садится рядом.
Молчит.
А потом утыкается себе в колени и плачет.
Звук такой, будто его душат.
Я сижу рядом и поэтому делаю то, что делала в таких случаях моя мама.
Обнимаю его за плечи и тихо нашептываю:
– Ничего, ничего. Все будет хорошо.
Это его окончательно добивает.
Он уже просто рыдает.
Потом он поднимает лицо и смотрит на меня. Я все еще обнимаю рукой его сгорбившуюся спину.
В его глазах я вижу нечто знакомое.
Взгляд человека, у которого разбито сердце.
Я знаю этот взгляд.
