— Вы до сих пор еще склонны к анархизму, — укоризненно заметил Домантас. — Я же служу и ничего подобного не испытываю. Хотя, честно говоря, кое в чем тоже разочаровался…
— Когда к власти придет другая партия, разочаруетесь еще больше!.. А вот и кофе! Прошу. Так, по-вашему, я анархистка? Прекрасно же вы обо мне думаете!.. Может, лимон?.. Нет, я признаю и порядок, и власть: все это необходимо для общества. Но у меня есть свои мысли, свой внутренний мир, как у всякого другого человека. Только бессловесный скот ни о чем не думает. Тянет свой воз, да и то лишь потому, что нацепили на него хомут и лупят кнутом по спине. А человека кнут поразительно быстро превращает в дурака. Не правда ли?
— Вы мыслите крайностями…
— Таков уж женский разум. Чуткость тому виной, чуткость? Что, бишь, я хотела сказать?.. Ах да! Государство должно заботиться о том, чтобы люди не спекулировали своими убеждениями, своей совестью, потому что это начало любых мерзостей. Кто сегодня продает собственную честь и свободу, тот послезавтра продаст и родину. Разве не так, господин Домантас?
Она говорила живо, хотя временами и непоследовательно. Быстро загоралась, глаза сверкали, потом вдруг губы начинала кривить злая усмешка, в словах слышалась ирония; говорила она умно, остро, оригинально и всегда свободно, без страха и сомнений. И хотя голос у нее от природы не так уж звонок и чист, слушать Юлию было приятно. Чувствовалось, что эта не отличающаяся особой красотой, но интересная и симпатичная женщина — истинная интеллигентка.
Теперь Домантас был уже доволен своим визитом. Он отставил чашечку, взял сигарету.
— Приобретая опыт, молодежь часто по собственной воле меняет прежние взгляды, так сказать, идет в позитивном направлении. Может быть, и за это вы станете винить правящую партию? — заговорил он после короткой паузы, удобнее усаживаясь на стуле.
— О, тут совсем другое! — живо возразила она. — Пересмотреть свои взгляды, отыскать для себя более верные принципы — дело похвальное… но когда они меняются не ради карьеры! Наиболее ценно то мировоззрение, к которому после долгих раздумий приходишь самостоятельно. Взгляды человека не стоят на месте. Я и сама теперь многое понимаю иначе, чем в юности…
Домантас взглянул на нее, заинтересовавшись последней фразой.
— Правда? А я и не заметил! Вижу, что вы теперь гораздо смелее говорите и гораздо смелее думаете, но сдается мне: по-прежнему социалистка и атеистка.
— Атеистка — да! Хотя не могу поклясться, что никогда не вернусь к вере… Правда, думаю — этого не случится. Что же до социализма, то я его уже почти похоронила. Быстро, не правда ли? Но ведь это же смешно: социалист, который, сколачивая капитал, выступает против капитализма! Кроме того, я пришла к выводу, что в моих взглядах имеется одно большое противоречие: социализм ставит во главу угла коллектив, а я поклоняюсь индивиду. Может, все это плоды женской логики?.. Но, поверьте, ни разу в жизни, ни на минуту не пришлось мне вступать в конфликт со своими убеждениями. История довольно банальная: на службе меня преследовали за мои идеи, и я жаждала свободы. Но постепенно начала понимать, что настоящую независимость может принести только богатство. Да, да, богатство, в совершенно буржуазном значении… Я решила, что первым условием свободы личности является ее экономическая независимость. Зачем же долго рассуждать — хорошую идею следует немедленно воплощать в жизнь! Вот я и стала добиваться самостоятельности… С помощью бизнеса. Отсюда и кажущееся противоречие моих дел и былых идей — социалист, стремящийся к богатству.
