И красоту ее Мурза перестал ценить. Раньше он постоянно отпускал ей нежнейшие комплименты, восхищался ее вкусом, явно предпочитал ее всем остальным женщинам… А теперь, когда они изредка появлялись на людях вместе, не скрывая, любовался какой-нибудь другой красоткой, а для нее, Зины, не находил и ласкового словца…
Она долго разглядывала в ручное зеркальце свое лицо. «Господи, как я плохо выгляжу… Заплаканная… Но и теперь — красивее других!» — проговорила вслух, улыбаясь грустно и беспомощно. Поднялась с софы, сунула ноги в шлепанцы и отправилась в спальню. Тут стояли две кровати красного дерева, покрытые пуховыми атласными одеялами. Раздеваясь, Зина продолжала думать о своих бедах, двигалась лениво, неуверенно. Наконец нырнула в прохладные простыни, укуталась одеялом. Света не потушила.
Стрелки показывали на цифру три, а Мурзы все еще не было.
Несмотря на слезы и волнения, Зина долго не могла уснуть. Возбуждение последних часов не проходило, голова кружилась, в висках пульсировала боль, не хватало воздуха. Дышалось трудно. Наконец мысли стали путаться, сплетаться в причудливые хороводы, и она забылась.
Сны тоже были хаотичны, мучительны, временами превращались в какие-то кошмары. Будто едет она в поезде… Вагоны очень странные — ни крыш, ни стенок, только пол. И эти полы длинной лентой летят над землей и сами кажутся полосой земли. Она, Зина, одета в бальное платье, давно уже вышедшее из моды, и ей неловко. Она окидывает себя взглядом и видит, что платье разорвано по швам, в прорехи проглядывает голое тело, а сидящие напротив мужчины пересмеиваются, указывая друг другу на нее… Она старается как-то прикрыть свою наготу, но материя расползается и все больше и больше обнажает ее…
Но вот лента, летевшая над землей, превращается в лед. Зина уже скользит по нему… А лед все трещит, ломается у нее под ногами. Она проваливается в воду, погружается, выныривает; выползает на лед и вновь быстро-быстро скользит по нему, мокрая, без сил, усталая, но остановиться, перевести дух нельзя — снова провалишься… Вдруг тут же появляется врач в белом халате, он готовится делать операцию. Под ярким слепящим светом сверкают ножи, зажимы, огромные щипцы — кажется даже, что это не хирургические инструменты, а какие-то орудия пытки…
Потом все снова спутывается. И чудится ей, будто готовится она к свадьбе… Но не с Домантасом и не с Мурзой, а с совершенно незнакомым человеком. Она никогда не встречала его прежде, но отчетливо видит его фигуру, лицо, глаза и не может сообразить, что же происходит. Жених ее прекрасен; кажется, он излучает свет, на нем необычные одежды — ничего подобного она никогда не видела… Боже, как все странно и непонятно! Радостно взволнованная, ищет она свое подвенечное платье, фату, цветы, но не может найти их. На ней простенькое, будничное платьице… Как же быть? Разве можно венчаться в таком виде? Она в испуге мечется, не знает, что делать… Но вот перед нею что-то белое, какая-то воздушная материя, она бежит к ней, пытается схватить, но эта белизна не дается в руки — широкие белые ленты вьются, поднимаясь вверх…
