* * *
Как-то Лапшене позвонила ему прямо на работу. Попросила, чтобы в пять часов Домантас был у нее. Он пошел. Служанка, открывшая дверь, проводила его в гостиную и предложила подождать.
Гостиная Лапшене — устланная персидскими коврами большая комната — была обставлена чрезвычайно элегантно: в углу шкафчик-бар, бутылки с ликерами, дорогие безделушки, на столиках — нарядные альбомы с открытками, на стенах — несколько репродукций в багетных рамах…
Наконец в гостиную впорхнула хозяйка. Надушенная, завитая, в моднейшем «послеобеденном» туалете, на лице — сплошная косметика.
— Что так печальны, господин Домантас? Или безответно влюблены? — игриво начала она, протягивая для поцелуя напудренную руку.
— В наше время, сударыня, и без несчастной любви бед хватает.
— Что вы! Мы живем в такое чудесное время!.. Грех унывать. Муж говорит: нынешние чиновники должны быть бодры, веселы и смелы, как солдаты. Никаких грустных лиц, никаких печальных мыслей! Присаживайтесь, прошу вас. Сейчас подадут кофе.
Расправив юбку, хозяйка опустилась на диван. Домантас хотел было сесть на стул, стоявший поодаль, но Лапшене запротестовала:
— Нет, нет, не туда! Вот сюда, в кресло, поближе ко мне… А вы, милый господин Домантас, заслуживаете взбучки, — вдруг с притворным гневом обрушилась она на него.
— Что ж, если заслужил — наказывайте.
— Да, да! Вы неблагодарны. Получили место и даже не сочли нужным зайти и сказать спасибо. Раньше-то что говорили? Обещали вечную признательность, намекали: дескать, чувства в груди не умещаются… А теперь? Господи, ну что за мужчины пошли! — болтала Лапшене, не спуская с Домантаса обещающих глаз.
«Взбесилась, — думал он. — Кажется, ничего подобного я ей не говорил. Все барынька выдумала или спутала меня с кем-то…»
— Что молчите? Чувствуете себя виноватым?
— Да, сударыня. Виноват. Я вам весьма признателен за помощь. И прошу извинить меня, что не явился поблагодарить: очень был занят первые дни, да и неловко как-то было…
— Не оправдывайтесь, плутишка! Знаю я вас… Однако исправить ошибку никогда не поздно.
Служанка внесла кофе.
— Подай ликеры, — распорядилась хозяйка и, когда девушка вышла, продолжала совсем уже без всякой игривости: — Я хотела кое о чем предупредить вас, господин Домантас. Вами недовольны. Да, да, жалуются. Я рекомендовала вас, являюсь в некотором роде вашей опекуншей, и мне очень неприятно слышать такие жалобы… Потому я и пригласила вас. Необходимо выяснить. — Она замолчала и поднесла к губам чашечку с кофе.
